«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 7%

         Тут он распахнул свой пиджак и показал рукой на бумаги сначала в левом, потом в правом внутренних карманах.
         - На всякий случай, приготовил две противоположные речи, - улыбнулся и подмигнул Карабасов. - одна в поддержку, а другая с осуждением.
         А мог ведь перепутать в суматохе дебатов - не приведи господи! Но на трибуну его не потянули. Все выступавшие были подобраны по особым лигачёвским стандартам, как огурцы в супермаркетах.
         Распахнулась дверь зала заседаний бюро и оттуда повели колонну "поднакачанных" ораторов. С двух сторон колонну сопровождал строй синепогонников - это выглядело как конвой. Проинструктированных рассадили на пяти отгороженных от всех рядах. Синепогонники остались в зале. Я пристроился на свободное место и вместе со всеми притих в ожидании.
         Через какое-то время по рядам покатился шорох: "Ельцина привезли!" Так, наверное, катилось когда-то по Красной площади: "Пугачёва ведут!" Тут из боковой двери на сцену выплыло партийное руководство страны - Горбачёв, Лигачёв, Зайков и Медведев. Михаил Сергеевич вёл под руку Ельцина, за другую руку первого секретаря поддерживал синепогонник. Все сели в президиум и поручили вести пленум второму секретарю горкома Юрию Белякову.
         Несчастный Беляков! Его, приличного человека, сорвали из Свердловска с хорошего места, засунули в этот московский гадюшник, где бюрократия относилась к Юрию Алексеевичу как к креатуре Ельцина и считала чужим. Он тащил на себе в последние месяцы всю работу Бориса Николаевича, и теперь его вывели на эшафот распорядителем казни своего шефа. Не все выдерживали высоковольтное напряжение партийных интриг, и вскоре Беляков ушёл из жизни в возрасте пятьдесят с небольшим. А тут лигачёвские шавки вручили ему список фамилий подготовленных выступающих - там были сплошь люди, которых Ельцин выгнал с работы. По этому списку Беляков весь вечер бубнил, не поднимая глаз: "Слово предоставляется... Слово предоставляется..."
         Ни до, ни после этого я никогда не видел столько помоев, вылитых на одного человека. Поднимались по списку из первых пяти рядов - и по бумажкам клеймили Ельцина. Он негодяй, он подонок (я не придумываю эти слова) и ходит с ножом, чтобы ударить партию в спину. Он утюжит руководящие кадры дорожным катком. Он выгнал с работы за ничтожные взятки большого чиновника, и тот стал приносить домой меньше денег, поэтому вынужден был выброситься в окошко. И так весь вечер. Досталось по первое число и "Московской правде". Некоторые в зале не понимали, что сами разоблачают себя. Ельцин сидел с фиолетовыми губами и опущенной головой. Поднимал её, скосив удивлённый взгляд на трибуну, когда кто-то предлагал судить его как преступника. Он помнил, как эти же люди ещё недавно на пленумах говорили: повезло Москве, что у неё есть Ельцин. И сейчас, наверное, скажи вдруг Горбачёв: "Хватит! Мы доверяем вашему первому секретарю", и все пять первых рядов, порвав заготовленные тексты и расталкивая друг друга локтями, побегут к трибуне клясться в любви. Ведь принципы чиновников, насаженных на властную вертикаль, как на осиновый кол, были, есть и будут мягче куриного студня.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»