«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 3%

         И когда Ельцина утвердили сначала завотделом, а потом секретарём ЦК КПСС по строительству, всё выглядело логично. Не было в этом выдвижении ничего унизительного, о чём заговорили потом недоброжелатели Бориса Николаевича. Прежде чем вырастить человека полноценным первым секретарём обкома, его, по неписанным правилам ЦК, обкатывали предварительно на разных должностях в других регионах. Для расширения кругозора.
         Тогда он, например, как Лигачёв, мог сразу претендовать в ЦК на ключевые позиции. А Ельцин был из так называемых местечковых секретарей - в Свердловске учился, в Свердловске начал прорабом, и в том же свердловском соку варился все остальные годы.

         Другой местечковый секретарь из Ставрополя, Горбачёв, несмотря на эксплуатацию курортных возможностей края, тоже не миновал ступеньки отраслевого секретаря. И своё перемещение в столицу в такой ипостаси Ельцин воспринял как шаг наверх. Тем более, что генсек, как я позже узнал, намекнул ему на перспективы карьерного роста.
         Заговорили журналисты о Ельцине весной 86-го года, когда он поработал несколько месяцев первым секретарём МГК КПСС. Годами сидел на этом месте член Политбюро Гришин, и от общественной жизни столицы тянуло такой казёнщиной, хоть нос зажимай. Гришин появлялся на людях только в дни редких пленумов, восхвалял в тусклых речах руководство страны и рассказывал, какой рай создал для москвичей горком. Потом надолго исчезал в недрах охраняемых кабинетов, оставляя этих москвичей на растерзание взяточникам и бюрократам.
         А Ельцин ввалился в Москву, как контролёр в подсобку универмага, где торгаши рассовывают дефицитный товар по сумкам друзей. В городе с устоями "рука руку моет" поднялся переполох. Секретарь сам ходил по магазинам и рабочим столовым, а из Свердловска пригласил большую группу надёжных ребят, и те под видом просителей-москвичей провоцировали чиновников на взятки. Потом их брали с поличным. Но впечатляло не столько это, сколько откровенность публичных высказываний Ельцина. В это же время на экранах ЦТ постоянно мелькал Горбачёв: его округлые, как окатыши, фразы, с неизменным "углубить" и "осмыслить" не доходили до сердца. Люди истосковались по честным словам. А Ельцин откровенно говорил о произволе бюрократии и о том, что дальше так жить невозможно.
         На его встречу с московской интеллигенцией в доме политпросвещения я пришёл из любопытства. Но в ответах секретаря на вопросы собравшихся звучала такая крамола, что впору наряд КГБ вызывать. Он возлагал вину на КПСС за многие промахи, а от самоуверенности центральных властей не оставил камня на камне. Много ещё политического кипятка вылил на наши головы Ельцин.
         В "Правде" мы напечатали несколько выступлений Бориса Николаевича. Цензура тряслась от бессилия: фрондёрствовал не какой-нибудь бумагомарака, а кандидат в члены Политбюро. Для него у них руки коротки. В редакцию пошли письма с просьбами связать авторов с первым секретарём МГК - они готовы работать при нём даже дворниками. Так искренне тогда верили слову.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»