  |
 |
Прочитано: 45% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 45% |
Переход в девятую секцию означал переезд с Райдер-стрит в Бродвей-билдингс. Я был доволен этой переменой по нескольким причинам. Начиная с лета 1943 года, когда мы переехали из Сент-Олбанса в Лондон, я имел легкий доступ к самому сердцу СИС, а теперь я сидел в ее центре, в наилучшей позиции, позволявшей мне улавливать все новости разведки и изучать людей, которых встречал в коридорах. Кроме того, Сент-Джеймс-парк отделял меня от сотрудников контрразведки УСС.
Когда пятая секция переехала в свое помещение на Райдер-стрит, Пирсон и его коллеги при помощи Каугилла получили место в том же здании. Они изводили нас своими дрязгами, хотя иногда и развлекали. Грэм Грин вспоминал в одной газетной статье, что в УСС был сейф, который никак не запирался. Так вот, чтобы успокоить бдительных дежурных офицеров, которые проводили регулярный осмотр помещения по вечерам, Пирсон, опять же с одобрения Каугилла, украсил этот сейф обезоруживающей надписью: "Считать этот сейф запертым".
Как я уже объяснял, мне с самого начала было запрещено иметь какие-либо дела с американцами. Пирсон прекрасно знал об этом. Но это не мешало ему досаждать мне своим назойливым вниманием. Для меня было лучше быть от него подальше, высоко на седьмом этаже Бродвей-билдингса.
Поначалу меня полностью поглотили повседневные дела: подбор людей, служебные помещения, мебель и т. д. Я не сомневался в том, что, какой бы большой штат я ни набрал, я всегда мог расширить задачи секции настолько, что работы хватило бы всем. Важно найти хороших работников, пока это было еще возможно. При режиме экономии мирного времени, которое уже приближалось, будет гораздо легче избавиться от лишних сотрудников, чем найти людей для заполнения возможных в будущем вакансий.
Девятая секция Карри состояла из четырех сотрудников - он сам, две девушки и один полоумный. Одна из девушек была очень милой особой из женской вспомогательной службы ВМС, и я оставил ее. Другая была довольно странная особа, пришедшая к нам из цензуры, и я почувствовал облегчение, когда вскоре после моего вступления в должность она получила ожог роговицы, наблюдая солнечное затмение, и вынуждена была покинуть нас. Полоумный был некто Стептоу из Шанхая, который в период между войнами отвечал по линии СИС за весь Дальний Восток. Как это могло случиться, для меня и сейчас остается загадкой. Трудно поверить, что он мог удержаться на любой работе хотя бы неделю. Стептоу был навязан Карри Вивьеном, по-видимому, в память о старых временах. Но я не постеснялся в данном случае пойти против Вивьена: в конце концов, он уже сыграл свою роль. К счастью, Стептоу сам вырыл себе яму. По предложению Вивьена его послали в, командировку по резидентурам СИС на Средиземном море, чтобы рассказать о задачах девятой секции. Поездка закончилась полным провалом, так как многоопытный Стептоу вел себя с такой бросающейся в глаза таинственностью, что некоторые из наших зарубежных представителей с большим трудом могли поверить, что он действительно офицер секретной службы. В Бродвей поступило множество необычных писем и телеграмм, в которых выражалось сомнение в подлинности его полномочий. Вооружившись таким материалом для поддержки своего предложения, я без труда убедил шефа, что его служба мало потеряет, если он отправит Стептоу на пенсию. Последний ушел от нас, получив в качестве утешения высокопарное письмо Вивьена, в котором восхвалялась его прошлая служба и выражалось сожаление по поводу его увольнения.
Я не испытывал сожаления, лишившись двух членов малочисленной команды Карри. Положение с кадрами становилось с каждым днем легче по мере продвижения союзников в Европе. Офицеры, работавшие в секциях наступательной разведки, видели, что объекты для их разведки быстро исчезают. Специалисты контрразведки, действовавшие против секретных служб стран оси, понимали, что у них скоро не будет противника. Я оказался в завидном и необычном положении. Вместо того чтобы драться за кадры, я сам стал объектом обхаживаний со стороны желающих поступить в мою секцию, в том числе и таких, которых я не собирался брать к себе. Короче говоря, что касается рабочей силы, то конъюнктура на рынке складывалась в пользу покупателя.
Круг лиц, из которых подбирались кадры, делился на четыре категории: были никчемные люди, на которых я не терял времени. Было много таких, и среди них очень способные, которые хотели лишь одного - вернуться к мирной деятельности, и чем скорее, тем лучше. Я попытался уговорить некоторых из них изменить свое решение и остаться на службе, но, насколько я помню, лишь в одном случае добился успеха. Затем был ряд опытных офицеров старшего поколения, которые хотели остаться в своих креслах и получать жалованье еще несколько лет в ожидании отставки. Наконец, было десятка два более молодых людей приблизительно моего возраста, плюс-минус пять лет, которые приобрели вкус к разведывательной работе во время войны и горели желанием сделать ее своей карьерой.
Четвертая категория привлекала меня больше всего, и я уделил ей основное внимание. Когда секция была наконец укомплектована, большинство офицеров оказалось значительно моложе сорока лет. Но конечно, было бы неразумно подбирать в секцию лиц только одной возрастной группы, так как это создало бы проблемы для продвижения людей по службе. Поэтому я взял несколько человек старшего поколения, которые через короткое время должны были уйти в отставку и освободить вакансии для более молодых. Самым известным из них был Боб Кэрью-Хант, которому я поручил подготовку общих материалов о коммунизме. Он обладал большим преимуществом как человек образованный, хотя и не очень красноречивый. Со временем Боб стал признанным авторитетом в вопросах коммунизма и пользовался большим спросом как консультант и лектор не только в Англии, но и в Соединенных Штатах. Потом он говорил, что намеревался посвятить мне свою первую книгу под названием "Теория и практика коммунизма", но решил, что такая честь может поставить меня в неловкое положение. И в самом деле, я оказался бы в очень неловком положении по целому ряду причин.
В самый разгар моей кампании по подбору кадров Вивьен сказал мне, что освободилась Джейн Арчер, и заметил, что она будет чудесным приобретением для девятой секции. Это предложение было для меня неприятной неожиданностью, тем более что я не мог ничего возразить против него. После Гая Лидделла Джейн была, пожалуй, самым способным профессиональным офицером разведки из сотрудников МИ-5. Она посвятила значительную часть своей сознательной жизни изучению коммунистического движения во всех его аспектах. Именно она допрашивала Кривицкого, офицера Красной Армии, который бежал на Запад в 1937 году, а через несколько лет полностью разочаровался во всем и покончил жизнь самоубийством в Соединенных Штатах. Из него она вытянула опаснейшие для меня показания о том, что советская разведка послала в Испанию во время гражданской войны одного молодого английского журналиста. И вот Арчер оказалась в моей секции. К счастью, Джейн, как человек, была мне по душе - со здравым умом и острым языком. Ее уволили из МИ-5 за то, что на одном высоком совещании она, воспользовавшись случаем, оскорбила бригадира Харкера, который в течение нескольких лет занимал должность заместителя начальника МИ-5. Он был очень мил, но никаких других достоинств не имел. Вскоре после ее прихода к нам разразившийся в Греции кризис потребовал решительных действий со стороны генерала Пластираса. Джейн рассмешила меня маленьким каламбуром, в котором фамилия генерала рифмовалась с непристойным словом. Я почувствовал, что у нас с ней много общего, но иметь Джейн как врага было бы весьма опасно.
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||