«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 87%

         На это он ничего не ответил, но по его глазам я понял, что между ним и Дубининкасом стоит ещё какой-то человек, заходивший в кабинет президента. Скандал понемногу улёгся. О ничтожных декретах и сейчас никто не хочет вспоминать. "Лифоса" приватизирована, во главе её оказывается Данас Тварионавичюс, тоже сын близкого приятеля Бразаускаса, оборотистый докторишка. Я опять отлавливаю К. Дзидоликаса:
         - Господин Кястутис, что за чертовщину вы там затеяли?
         - А думаешь, я знаю? Может, привезли не всё, что обещали. Может, что-то утаили или проболтались. Но, скорее всего, сам Тварионавичюс подобрался через Берёзоваса, не желая возвращать Сатурнасу кредит в два миллиона. Это его почерк. Он стал более откровенным, так как сам был ему должен. Не умеют люди трудиться ни на благо народа, ни на собственное благо.
         Повторяю ещё раз: я не хочу делать никаких резких движений, хотя выводы сами лезут в глаза, как мошки. Я прикидываюсь дурачком и спрашиваю известных теперь юристов: почему только в том единственном случае в поисках стрелочника президент издал даже два компрометирующих его декрета? Будто облигации какого-то активного участника. Они не аннулированы, поэтому ещё долго будут колоть глаза не в пользу первого человека республики. Кто это может отрицать?.. Поэтому не отрицаю и я, всё остаётся во власти старательно создававшейся, любовно выпестованной всемогущей "репуссации". Кто не верит, тот не ходит без штанов. Строй из себя великого, благородного, прекрасного, тогда и понимания добьёшься, и наворуешься досыта.
         Странной была моя работа в Сейме. Для её характеристики хватает нескольких слов: белая ворона, ни правым товарищ, ни своим друг. Совсем как в "Саюдисе", не пришёлся впору, хоть плачь. Здесь следовало дать волю всем свои порокам, только тихо, вежливо, с улыбочками и рукопожатиями подходить даже к самому ненавистному человеку, а за его спиной действовать свободно, без стеснения, как в монгольской степи, - но я всё делал открыто, глядя в глаза и порядочному человеку, и негодяю. Мне стыдно лицемерить. Двуличие, как учит древняя литература, - главное оружие и преимущество дипломата, - а у меня от него сводит челюсти. Поэтому, чем дальше, тем яснее я сознаю, что честность здесь совсем не нужна. К счастью, рядом со мной трудились такие светлые и разумные личности, как Ю. Пожела, Й. Кубилюс, В. Лютикас, А. Будвитис, А. Байорас и другие, мало известные читателям депутаты, с которыми я чувствовал себя более сильным духовно, морально выросшим, хотя иногда одолевало сумасшедшее желание выйти на трибуну и во весь голос крикнуть: "Горе тебе, Иерусалим, и детям твоим!"
         Я сблизился с Казисом Бобялисом, образованным и обладающим огромным политическим опытом деятелем эмиграции, но все его дела, если не считать разумных выступлений и поучений, тоже только в редких случаях продвигались вперёд. Он очень старался приспособиться к нам, но пропитывающий его до мозга костей американизм делал этого человека чуть-чуть смешным. Я пытался создать группу для выработки программы, чтобы каким-то образом ориентировать членов Сейма на избирателей, но по тем же причинам всё быстро рухнуло. При любой попытке помочь избирателям на меня и моих сторонников смотрели как на желающих подняться повыше во власти. Поскольку большинство само к этому стремилось, то к нам относились как к соперникам, способным подставить подножку. Такой стерещип мышления, или, напротив, недоумия, царил и слева, и справа, и в центре - кто кого! А на войне, как известно, все средства хороши.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»