«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 75%

         В заключение я хотел добавить: не сердись за откровенность... Но передумал. Злись, родименький, но на сей раз сам на себя. Может быть, это поможет твоему творчеству, так как человеческий, нравственный и немстительный гнев - такое же святое чувство, как и любовь к ближнему. Я горжусь, что судьба прикоснулась ко мне Божьим перстом, желая хоть слегка поставить тебя на место.
         Не только Владас Даутартас, многие посредственные писатели, поняв, что они из-за своей недальновидности порядком опаздывают к государственной кормушке, начали какое-то сверхпатриотическое состязание в моральной деградации: кто из них в советское время больше всех пострадал, кого запрещали и кто из них, укрывшись в глубоком подполье, сильнее всех прочих любил родину. Но и здесь, как и в творчестве, за неимением таланта, они ухватились за неслыханную клевету, как будто без проклятий и доносов невозможно любить родину. В писательской прессе того периода пестрили различные выдуманные исповеди, фиктивные клятвы, покаяния, но больше всего - дутые истории о преследованиях и очередных несчастьях посредственностей. Как метко сказал Г. Канович, если ты не ссыльный, то нет никакого смысла писать.
         В этом бессмысленном состязании далеко вперёд вырвался бывший вечный парторг и доверенное лицо ЦК Римантас Будрис. Некогда нас, двоих молодых писателей, призвали на военную службу. Мы получили звание капитана и готовились стать военкорами в необыкновенно красивом уголке Украины у слияния Десны и Днепра - в Браварах. Учёба наша не была трудной, большую часть времени мы шатались по звонким вековым соснякам, собирали ягоды, бродили по Киеву, заигрывали с весёлыми украинками, а не занимались стрельбой и зубрёжкой военных наук.
         В одном из подразделений, о котором мы должны были написать в окружную газету, нам за такую честь устроили королевский приём. Я израсходовал всю фотоплёнку, а на последний кадр попросил молодого солдатика из Литвы сфотографировать нас. Мы с Римантасом устроились перед объективом, а он щёлкнул. Вернувшись домой, я сделал только два снимка этого торжественного мгновения, больше не смог - нужно было проявить ещё множество лент и сделать хотя бы по одному контрольному отпечатку. Словом, как и обещал, один снимок себе, другой - коллеге.
         И вот во время движения возрождения в газете "Летувос айдас" появилась небольшая статейка и половина той подаренной Римантасу фотокарточки. Незнакомый мне автор писал, что я был бравым бойцом комсомольского истребительного отряда, "стрибасом" (стрибас - по-литовски ястреб), как таких называли, поэтому он меня незаметно сфотографировал и теперь может документально доказать, каким страшным я был человеком...
         Мне не составило труда найти в альбоме вторую фотокарточку, сравнить её с опубликованной и установить, что Будрис добросовестно вырезал себя и ещё более добросовестно исполнил свой патриотический долг. К счастью, на представленной газете фотографии карандашом были затушёваны мои погоны. Но от прикосновения чьих-то пальцев через затушёвку проглянули капитанские звёздочки... Пятнадцатилетний капитан! Словом, полшага до фельдмаршала "стрибасов".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»