«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 42%

         К концу беседы он заговорил конкретно: а так было, а так говорил, а так делал?. Мне стало всё ясно, но я проверил. Придумав несколько глупостей, я пригласил верных друзей и в присутствии Ромаса Гудавичюса их высказал. Вскоре об этой болтовне узнал куратор киностудии. Тогда я вызвал Ромаса и спросил:
         - Сам уйдёшь или тебе помочь?
         - Я всё понял, - не отпирался он и тут же написал заявление. Директор киностудии Лозорайтис с большим удовольствием подписал приказ об увольнении.
         - Я чувствовал, что он такой... Ей-богу, чувствовал... Такой уж слащавенький, такой прилипчивый, хоть в ухо ему писай... И эти постоянные звонки заступников...
         Так мы на долгое время расстались, а во время первого съезда "Саюдиса" он пробрался ко мне и, чуть не плача, принялся умолять, чтобы я предоставил ему слово. Ромас весь дрожал, волновался, умолял:
         - Я хочу исповедоваться, хочу сказать всё...
         А уж как сказал, так сказал: все его насиловали, эксплуатировали, а он как был, так и остаётся непоколебимым патриотом "края расстрелянных песен" из того же округа, в котором председательствовал его отец, весьма прославившийся борьбой с кулаками и бандитами. Словом, Ромчик решил превзойти себя, но не пожелал пачкать рук.
         Я припомнил этому стукачу некоторые его заслуги, поэтому он очень быстро от меня отвязался и начал сам готовить собрание. Но от ответственности всё равно увернулся и уговорил выступить со вступительным словом В. Бубниса. На собрании расстался наконец со своим страхом и Ю. Марцинкявичюс, очень осторожно выступил трижды иезуит В. Кубилюс, тогдашний пестун советской литературы, ныне черносотенный её могильщик.
         Выступал и я, не помню с чем, но во время перерыва писатели принялись меня критиковать, дескать, я не прав, в отношении литовского языка нет никакой дискриминации, что слишком грубо заявил, будто по данному вопросу осуществляется колониальная политика. Особенно старались Раймондас Кашаускас и Юозас Апутис. Мол, к этим словам могут придраться и запретить хорошо начатое дело.
         - Раймондик, а что начал ты? Что сделал хорошего?.. Ты только бегал с ночным горшком за Слуцкисом и вставлял нам палки в колёса.
         Услышав это, сдержанный Г. Канович подошёл и, как Киндзюлис, сказал:
         - Петька, ты со своей откровенностью когда-нибудь сядешь.
         - А что, может, неправда?
         - Правда, но знаешь, у народа уши к этому ещё не привыкли.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»