«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 5%

         Чепайтиса вербовал капитан Витаутас Петнюнас, одобряющую резолюцию поставил полковник М. Мисюконис. Новоиспечённый агент писал не только обо мне, но и о Й. Вайчюнайте, П. Яцкявичюсе-Моркусе, Т. Вянцлове, о своём патроне Й. Авижюсе, тесте Ю. Балтушисе и о других. Согласно служебной характеристике, "в своей работе не признаёт никаких сантиментов, за исключением денег".
         В поле зрения этого стукача я попал не за свои сочинения или писательскую деятельность, а за то, что отказался от услуг переводчика Чепайтиса.
         - Ты не знаешь русского языка, - сказал я ему. - Московские писатели смеются над твоими переводами и называют их еврейско-русскими. Ты исказил Йонаса Авижюса, и поэтому он тебя прогнал.
         - Ах, так! - рассердился он. - Я подожду, когда ты начнёшь писать свои поэмы в подходящем месте!
         - Интересно, где это?
         - В одиночке. - Сел в машину и умчался.
         Ромас Озолас в то время от писателей несколько отдалился и шпионил за своим непосредственным начальником А. Чеснавичюсом, у которого работал помощником. Когда заместитель премьер-министра пронюхал, кого он должен "благодарить" за утечку очень деликатной информации, "великий Пинкертон" был переведён в издательство "Минтис", в котором немедленно начал новый круг интриг и "съел" главного редактора. Было намерение сунуть его куда-нибудь преподавателем, но оказалось, что знаменитый философ не смог защитить научную работу и сдать кандидатские экзамены.
         Озолас на заседаниях группы тоже очень много и бессвязно говорил, но, к счастью, никто его толком не понимал, поэтому ему не мешали, ждали только, чтобы он поскорее закончил. Однажды я пошутил:
         - Ромас, а ты сам понимаешь, что говоришь?
         Такой исполненный презрения взгляд мог бросить только очень хороший актёр, так сказать, одновременно улыбаться и метать молнии. Некоторое время спустя я очень неудачно попробовал исправиться. Из одного его выступления я вычеркнул все международные, латинские, греческие слова, и... от выступления ничего не осталось. Никакого смысла, никакой мысли! Этого он мне простить не мог, так как подобным же образом поступил какой-то рецензент с его диссертацией. После таких неудачных попыток следовало провести серьёзную работу или всё обратить в шутку, но и во мне сидел какой-то бес.
         - Тот, кто много говорит, не успевает услышать того, что он уже сказал, - пошутил я, но этим только подлил масла в огонь. Он устроил против меня публичное заявление и обвинил в подрыве "Саюдиса" изнутри.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»