«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 67%

         "Безопасность, - читаем мы далее, - приходилось усиливать всем образом жизни: в Рязани, куда я недавно переехал, не иметь вовсе никаких знакомств, приятелей, не принимать дома гостей и не ходить в гости - потому что нельзя же никому объяснить, что ни в месяц, ни в год, ни на праздник, ни в отпуск у человека не бывает свободного часа" (5).
         А когда Александр Исаевич решил частично выйти из подполья и опубликовать свою повесть "Один день Ивана Денисовича", он стал передавать свои рукописи на хранение другим. Так в 1959-1962 г. он сделал по крайней мере пять "захоронений": два в Москве, два на Урале и одно в Крыму (6). Со временем круг хранителей увеличился.
         Затем появились связи с заграницей. Первоначально, если верить Александру Исаевичу, они шли только через Н. И. Столярову (7). Потом появились другие опосредованные каналы (8). Наконец, он начал контактировать с иностранцами сам.
         "Теперь, - пишет он, - имею возможность открыть, во что поверить почти нельзя, отчего и КГБ не верило, не допускало: что многие передачи на Запад я совершал не через посредников, не через цепочку людей, а сам, своими руками... но по вельможности своего сознания, по себе меря, не могли представить ни генерал-майоры, ни даже майоры, что нобелевский лауреат - сам, как мальчишка, по неосвещенным углам в неурочное время шныряет со сменной шапкой (обычная в рюкзаке), таится в бесфонарных углах - и передает. Ни разу не уследили и ни разу не накрыли - а какое бы торжество, что за урожай" (9).
         И далее Александр Исаевич живописует, как ловко все было продумано:
         "Из Рождества можно было гнать пять верст по чистому полю на полустанок, да одеться как на местную прогулку, да выйти лениво в лес, а потом крюку и гону. Из Жуковки можно было ехать не обычной электричкой (на станции то и дело дежурили топтуны) - а в другую сторону и кружным автобусом на Одинцово. Из Переделкина - не как обычно на улицу, а через задний проходной двор, где не ходили зимой, на другую улицу и пустынными снежными ночными тропами - на другой полустанок, Мичуринец. И перед тем по телефону с Алей - успокоительные разговоры, что мол спать ложусь. И - ночной огонек оставить в окне. А если попадало ехать на встречу из самой Москвы, то либо выехать электричкой же за город, плутать в темноте и воротиться в Москву, либо, либо... Нет, городские рецепты пока придержим, другим пригодятся" (10).
         Был по словам Солженицына продумана и связь. Условный звонок по телефону и ничего не значащий вопрос, например: это праченая? А день и место встречи уже назначены (11).
         Какая конспирация без кличек? Поэтому Е. Д. Воронянская именовалась Кью, А. Б. Дурова - Вася, Н. В. Кинд - Царевна, Э. Маркштейн - Бетта, Н. Д. Светлова - Аля, Н. А. Столярова - Ева, Н. А. Струве - Коля, С. Н. Татищев - Эмиль, Милька, Ф. Хееб - Юра, Е. Ц. Чуковская - Люша, А. И. Яковлева - Гадалка (12).
         Таким образом, если верить А. И. Солженицыну до высылки за границу ему удалось не только сохранить все написанное, но и обеспечить как полную тайну своего литературного творчества, так и зарубежные связи.
         "Всегда они меня не дооценивали, - пишет он, имея в виду КГБ, - и до последних дней, пока не взяли "Архипелаг", в самом мрачном залете воображения, я думаю, не могли представить: ну, что уж такого опасного и вредного мог он там сочинить?" (13).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»