«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 55%

         Сопоставляя "Август", "Октябрь" и "Март" нельзя не обратить внимание на следующую важную вещь. Если в первой редакции "Августа" главными действующими героями были вымышленные лица и через их судьбу автор пытался показать драматизм исторических событий, то уже во второй редакции их начинают оттеснять на второй план исторические персонажи, еще более заметно это в "Октябре", в "Марте" вымышленные герои оказываются затерянными среди исторических лиц. Касаясь этой проблемы А. И. Солженицын в своем интервью 1983 г. парижской газете "Либерасьон" сказал так: "...в "Марте Семнадцатого", в Февральской революции, я бы грубо определелил, что сочиненные персонажи сведены до минимума, до 10 %, по числу страниц..." (47).
         Характеризуя новый Узел, его автор пишет: "Это, собственно говоря, запись Февральской революции, как она произошла, день за днем и час за часом, участвуют сотни исторических лиц и десятки вымышленных для того, чтобы подхватить этот материал" (48). Отмечая эту особенность своего произведения, Александр Исаевич преподносит ее как достоинство, между тем, это его недостаток.
         В своем интервью парижской газете "Либерасьон" А. И. Солженицын сам обратил внимание на следующий факт: "От темпа исторических событий зависит, например, длина глав. В "Августе" у меня довольно длинные главы, и даже есть очень длинные, как о царе Николае Втором. В "Октябре" они еще тоже длинные, потому что медленные события. В "Марте" начинается такая динамика, я стараюсь успеть за событиями" и "мне приходится главы стягивать до крошечного объема, но делать их много. Главы следуют с бешенной быстротой друг за другом" (49). Следует добавить, с такой быстротой, что трудно уследить за мельканием событий и лиц. В результате этого вместо того, чтобы фокусировать внимание читателя на главном, происходит его рассеивание. Следствие этого предсказать нетрудно - возникает желание закрыть книгу.
         Неудивительно, что "Март" не бросились переводить на иностранные языки. А русский его вариант был встречен, мягко говоря, сдержанно.
         Так А. И. Солженицын подошел к своему 70-летию.
         Когда ему исполнилось пятьдесят, в Рязань не только из советских городов, но и из-за границы на его имя пришли сотни поздравительных писем и телеграммы. Когда ему исполнилось шестьдесят, на его юбилей откликнулись многие зарубежные газеты и журналы.
         11 декабря 1988 г. все было по-иному.
         "Эта дата, - писал тогда же один из корреспондентов, - прошла очень незаметно на Западе. Не было громогласных приветствий, поздравлений в адрес юбиляра, пышных торжеств, ярких речей. Лишь в скромном зале Хантерколледжа в Нью-Йорке состоялось собрание, на котором присутствовало около 100 человек. Выступило шестеро. Пять запланированных ораторов демонстративно не явились. А когда было предложено подписать ("кто этого захочет") приветственное в семь строк письмо Солженицыну, только 38 выразили желание" [46] (50).
         Если бы события развивались таким же образом и далее, можно не сомневаться, что А. И. Солженицын доживал бы свои дни в эмиграции почти в полном забвении. Однако начавшиеся в Советском Союзе перемены снова оживили интерес нему, и солнце его славы еще раз на миг поднялось над горизонтом.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»