«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 13%

         Сопоставление двух приведенных текстов показывает, что после выступления Н. А. Решетовской в печати А. И. Солженицын предпочел исключить из второго издания "Теленка" слова о приглашении Натальи Алексеевны. Это означает только одно - в письме от 12 сентября 1953 г. Александр Исаевич ничего не писал Н. А. Решетовской о своей болезни и не звал ее приехать к нему, чтобы проститься.
         Зато 23 ноября 1953 г. он пригласил приехать к нему другого человека:
         "Пишу тебе в предположении, что я умру... Если я умру, то этим летом ты обязательно, отбросив всякие помехи, приедешь в Берлик [12]. На Садовой улице, 41, живет врач Николай Иванович Зубов, который заботливо лечил меня во всем течении моих безжалостных болезней. От него ты узнаешь подробности моего последнего года жизни и этим самым как бы повидаешься со мной. Кроме того, ты распорядишься остатками моего имущества, которого наберется больше тысячи..." (42).
         Кому же было адресавано это письмо? Оказывается, подруге Натальи Алексеевны по Ростову-на-Дону Ирине Арсеньевой, с которой Александр Исаевич "некоторое время назад стал переписываться" (43).
         Приведенное письмо производит странное впечатление. С одной стороны, это предсмертный отчаянный крик, с другой стороны, автор письма еще не уверен в приближении смерти. Тогда для чего поднимать тревогу? И почему отнюдь не самый близкий автору письма человек должен был броситься к нему в далекий Берлик? Но если когда-то они и были близки, не следует забывать, с тех пор прошло более 12 лет. За это время у Ирины Арсеньевой мог появиться жених. К тому же следует иметь в виду, что тогда в глазах окружающих ее знакомый являлся преступником. Не следует сбрасывать со счета и то, что дорога из Ростова в Казахстан требовала денег. Поэтому вероятность приезда Ирины в Берлик была равна нулю. Зачем же тогда нужно было писать ей?
         Точная дата возвращения Александра Исаевича из Джамбула неизвестна. Н. А. Решетовская утверждала, что он вернулся в первых числах декабря (44). А. И. Солженицын пишет, что ожидал разрешения на поездку в Ташкент с ноября - месяца (45). Расходятся они и в оценке его состояния. Наталья Алексеевна вспоминала, что по возвращении "в Кок-Терек Саня почувствовал себя лучше", "вернулся аппетит" (46). Александр Исаевич рисует совершенно иную картину: "В декабре подтвердили врачи, ссыльные ребята, что жить мне осталось не больше трех недель" (47). "Еле держась, я вел уроки; уже мало спал и плохо ел" (48).
         Как же так? Если смерть уже стучалась в дверь, чего ждал на протяжении всего декабря А. И. Солженицын? По одной версии, - направления в ташкентский онкологический диспансер (49), по другой - окончания четверти (50). И одно, и другое объяснение могут вызвать только недоумение.
         В "Теленке" Александр Исаевич пишет, что "поехал умирать в Ташкент" "под новый 1954 год" (51), т. е. в последних числах декабря 1953 г. А вот его свидетельство из "Архипелага": "Эту ночь перед отъездом в Ташкент, последнюю ночь 1953 г., хорошо помню" (52), из чего явствует, что он уехал не ранее 1 января 1954 г.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»