«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 6%

Удивительное следствие

         На Лубянку А. И. Солженицын был доставлен 19 февраля 1945 г. (1).
         О ходе следствия мы тоже можем судить главным образом на основании его собственных воспоминаний, а также материалов, введенных в оборот Б. А. Викторовым и К. А. Столяровым. Из них явствует, что заведенное на А. И. Солженицына в Народном комиссариате государственной безопасности СССР дело имело номер No 7629 (2), а следствие вел помощник начальника 3-го отделения 11-го отдела 2-го Управления НКГБ СССР капитан государственной безопасности И. И. Езепов (3).
         По свидетельству А. И. Солженицына, вначале его поместили в одиночку, затем около 24 февраля перевели в общую камеру - No 67 (4), из нее - в камеру No 53 (5). Александр Исаевич называет шесть своих сокамерников (6), из них наиболее близко он сошелся с Арнгольдом Сузи (7) - несостоявшимся кандидатом на пост министра эстонского правительства (8).
         Как явствует из опубликованных материалов, на первом допросе 20 февраля А. И. Солженицын отверг предъявленное ему обвинение (9). 26 февраля на вопрос И. И. Езепова с какой целью он хранил портрет Л. Д. Троцкого, Александр Исаевич якобы заявил: "Мне казалось, что Троцкий идет по пути ленинизма" (10). Сказать такое в 1945 г. означало подписать себе обвинительный приговор. На очередном допросе 3 марта последовало признание вины (11).
         В свое время А. И. Солженицын описал более тридцати способов воздействия на подследственных для получения необходимых показаний, но не привел ни одного факта из собственного опыта. И неслучайно. "Мой следователь, - пишет он, - ничего не применял ко мне, кроме бессонницы, лжи и запугивания - методов совершенно законных" (12).
         В первом издании "Архипелага" он объяснял это следующим образом:
         "Содержание наших писем давало по тому времени полновесный материал для осуждения нас обоих. Следователю моему не нужно было поэтому ничего изобретать для меня" (13).
         Во втором издании мы читаем: "Содержание одних наших писем давало по тому времени полновесный материал для осуждения нас обоих; от момента, как они стали ложиться на стол оперативников цензуры, наша с Виткевичем судьба была решена, и нам только давали довоёвывать, допринести пользу. Но беспощадней: уже год каждый из нас носил по экземпляру неразлучно при себе в полевой сумке, чтобы сохранилось при всех обстоятельствах, если один выживет - "Резолюцию No 1", составленную нами при одной из фронтовых встреч... Следователю моему не нужно было поэтому ничего изобретать для меня" (14).
         Попробуем разобраться и прежде всего начнем с переписки.
         "Когда я потом в тюрьмах рассказывал о своем деле, - пишет А. И. Солженицын, - то нашей наивностью вызывал только смех и удивление. Говорили мне, что других таких телят и найти нельзя. И я тоже в этом уверился. Вдруг, читая исследование о деле Александра Ульянова, узнал, что они попались на том же самом - на неосторожной переписке..." (15).
         Участник группы Александра Ульянова П. Андреюшкин, чье письмо, содержащее фразу о терроре, привело к раскрытию готовившегося покушения на Александра III, мог не знать о существовании перлюстрации (16), а Александр Исаевич этого не мог не знать, так как на всех конвертах, уходящих во время войны из армии ставился штамп "Проверено военной цензурой" (17).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»