«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 1%

         Кирилл Симонян появился в школе в 1930 г. Он происходил из купеческой семьи, которая жила в Нахичевани. В 20-е годы его отец уехал в Иран и не вернулся оттуда, а мать Любовь Григорьевна с детьми перебралась в Ростов-на-Дону. В 1939 г. она умерла, и Кирилл остался с младшей сестрой Надей (35).
         Саня учился отлично и был примерным учеником (36). Он увлекался театром, принимал активное участие в школьном драмкружке (37), писал стихи ("очень плохие и очень подражательные", как вспоминал потом К. Симонян) (38), по совету учительницы литературы Анастасии Сергеевны Грюнау вместе с Кириллом и Лидой сочинял роман, который они сами называли "романом трех сумасшедших" (39), вместе с Кириллом и Ёськой Резниковым пытался издавать в школе рукописный литературный журнал (40).
         Подчеркивая, что Саня Солженицын был необычным учеником, Н. Д. Виткевич и И. Л. Резников, с которыми мне удалось побеседовать, не запомнили какой-либо его дискриминации. Почти на все мои вопросы, касавшиеся их знаменитого одноклассника, они отвечали однообразно и односложно: "Как все" (41). Вместе со всеми он был принят в пионеры, вместе со всеми вступил в комсомол (42).
         Однако оказавшись за границей, сам А. И. Солженицын стал утверждать, что все, о чем шла речь ранее, представляло только внешнюю сторону его тогдашней жизни.
         "В детстве, - заявил он в одном из своих интервью, - я был воспитан в религии. Я рос верующим" (43). При этом Александр Исаевич уточнял, что православие было "внушено" ему "в самой простонародной форме", поэтому для его детских настроений была характерна обычная "народная набожность". "Я подчеркиваю, - пишет он, - в моем детстве моя вера была именно в той форме, как верит простой народ" (44).
         Отмечая, что он воспринял православие "в самой простонародной форме", Александр Исаевич свидетельствует: "Эта народная набожность подвергалась резкому преследованию в советской школе, подавлялась. Мне очень трудно было устаивать против этого давления" (45). И далее: "В юности я испытал большие преследования в связи с верой в Бога. Когда мама вела меня в церковь, школьники, которых направляли комсомольцы, следили за нами, а потом устраивали собрания - судилища, меня судили за это" (46).
         "В девять лет (1927-1928 гг. - А.О.), - вспоминает А. И. Солженицын, - я шагал в школу, уже зная, что там всегда меня могут ждать допросы и притеснения. И в десять лет (1928-1929 гг. - А.О.), при гоготе, пионеры срывали с моей шеи крестик. И в одиннадцать лет (1929-1930 гг. - А.О.), и в двенадцать (1930-1931 гг. - А.О.) меня истязали на собраниях, почему я не поступаю в пионеры. И чекисты на моих глазах уводили дедушку (Щербака) на смерть из нашей перекошенной щелястой хибарки в девять квадратных метров" (47).
         Из последней фразы явствует, что с детских лет Саня Солженицын стал ощущать разлад с действительностью не только в вопросе веры. От взрослых он мог знать, что до революции оба его дедушки были богатыми людьми. Во всяком случае, на его глазах в 1924 г. советская власть конфисковала их дом в Кисловодске. "В шесть лет, - пишет он, - я уже твердо знал, что и дедушка, и вся семья - преследуется, переезжает с места на место, скрывается, еженощно ждет обыска и ареста" (48).
         Отсюда, если верить Александру Исаевичу, у него очень рано возник интерес к политике. "Я интересовался политикой остро - с десятилетнего возраста, я сопляком уже не верил Крыленко и поражался надстроенности знаменитых судебных процессов - но ничто не наталкивало меня продолжить, связать те крохотные московские процессы (они казались грандиозными) - с качением огромного давящего колеса по стране (число его жертв было как-то незаметно). Я детство провел в очередях - за хлебом, за молоком, за крупой (мяса мы тогда не ведали), но не мог связать, что отсутствие хлеба значит разорение деревни и почему оно. Ведь для нас была другая формула: "временные трудности"" (49).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»