«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 92%

         Солдаты во все предыдущие дни наседали на меня и тревожно спрашивали:
         - А нас как же выпустят или оставят? Неужели вы уйдёте, а нас оставите здесь?
         - Ты скажи, что нам делать, куда обращаться?
         Я и сам не знал, как быть с солдатами, что предпринимать. Решил поговорить со старостой.
         - Надо переговорить с Исполнительным комитетом, может, что он и сделает.
         - Ты настаивай перед ними, чтоб они не тянули с разрешением этого вопроса, пусть их хотя пока в армию что ли заберут.
         Тимофеев сообщил Исполнительному комитету о солдатах, предложил их зачислить в армию, ждали ответа. Солдаты, хотя я и сообщил, что принял меры к их освобождению, всё же болезненно переживали неизвестность. Ночью пришла телеграмма от Исполнительного комитета из Иркутска: все солдаты, находящиеся в тюрьмах, в ссылке и на каторге за военные преступления, зачислялись в армию.
         Третьего марта 1917 г. утром двери и ворота Александровского каторжного централа открылись. Началось освобождение политических каторжан.
         Освобождали группами. Помощник по списку выкликивал. Вызванные быстро схватывали узелки и бегом мчались в контору, а оттуда за ворота. Прибежал Фабричный:
         - Слушай, никто не заходит в библиотеку, все как оглашённые выскакивают за ворота, останутся книги.
         - Давай я их буду направлять к тебе, ты нагружай их.
         Я встал у дверей конторы и начал бегущих на волю направлять в библиотеку. Некоторые рвались к выходу, я их не пускал и толкал в библиотеку. Ругались, ворчали, а всё-таки шли в библиотеку. Там их нагружали книгами, и уже нагруженные они бежали по коридору в контору, а оттуда на волю.
         Так мы пропустили через библиотеку почти всех. Лучшие научные дорогие книги забрали. Библиотекари довольные вышли из библиотеки, и мы пошли по своим камерам за пожитками.
         Наша камера была пуста, на полу и на нарах валялись тряпки, опорки, клочки бумаги, на столе одиноко стояла жестяная кружка, на окнах сиротливо стояли пузырьки от лекарства, кто-то забыл на нарах узелок с махоркой. На столе остался кусок карандаша и клочок бумаги, исписанный моей рукой. Это был список освобождаемых из нашей камеры. Теплота в камере исчезла и чувствовался кислый запах пустоты. Бумажку и карандаш я взял и положил в карман бушлата. Сердце отчего-то тоскливо сжалось. Я взял свой тощий узелок и повернулся к двери. У дверей стоял надзиратель и как-то жалко улыбнулся:
         - Покидаете нас...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»