«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 74%

         Проминский лежит на животе, положив локти на подоконник, мечтательно смотрит в окно. Лагунов мизинцем чешет себе лысину, он опять попал в математическое затруднение. Анархист Гуревич силится понять Ницше. Кое-кто лежит на спине и мечтает. Из-за решётчатой двери доносится глухой шум, смесь голосов и цепей. Проминский поворачивает голову к Третьякову.
         - Серёжа, а Серёжа... - Третьяков молчит. Проминский не отстаёт. - Серёжа... Се...
         - Ну, что ты пристал, как банный лист?..
         - Тоска... Серёжа... бесталанный ты... сколько бумаги извёл...
         Третьяков момент смотрит на Проминского, потом вскакивает, со злостью бросает свою тетрадь в угол.
         - И сволота же ты, лях проклятый. Не ты ли тот талант, которого у нас нехватает. - Тишина нарушается. Головы поднимаются от тетрадей и книг, математики повёртываются спинами к доске. Серёжа бурей начинает летать по камере. Задели больное место.
         - Нестор преподобный, не мечись, "талан" расплескаешь, - отозвался Гуревич.
         - А ты сиди, наседка, болтуна высидишь. - Гуревич действительно был вроде наседки. Он привязал платком себе подмышку яйцо и поставил себе задачей высидеть таким образом цыплёнка. Нужно было обладать большим спокойствием, чтобы вынести те издевательские остроты, которым он подвергался со своей затеей.
         Серёжа ловко воспользовался репликой Гуревича и перевёл внимание камеры на больное место Гуревича, на ожидаемого цыплёнка.
         - Товарищ Гуревич, скажи, пожалуйста, когда родишь? - Это с серьёзной миной обратился к Гуревичу грузин Татрадзе.
         - Что вы так вашу... моему яйцу спокою не даёте...
         - Болтун он у тебя, наверное.
         - Если болтун, то в отца, - подсказывает кто-то.
         Гуревич не выдерживает, соскакивает с нар. А Серёжа уже опять сидит за своим дневником, готовый записать событие.
         - Ты, товарищ Гуревич, не волнуйся, - серьёзно обратился к нему Тохчогло, - неврастеник может выйти. Гуревич не выдержал. Лицо налилось кровью, он выхватил из подмышки яйцо, размахнулся и запустил им в стену.
         Все от неожиданности сразу затихли, потом бросились к стене и стали внимательно рассматривать прилипшую к стене жижицу. Цыплёнка не обнаружили.
         - Болтун! - и вся камера разразилась смехом... А Гуревич лежал, уткнувшись лицом в подушку, и молча переживал свою трагедию.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»