«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 72%

         Бородатые слушатели лекции по математике с большим трудом проникали в её тайны и поздними вечерами, корпя над заданными формулами, с тоской отчаяния всматривались в них усталыми глазами и самым откровенным образом издавали тяжёлые вздохи; всё же, кряхтя и вздыхая, одолевали непривычными мозгами путаницу математических формул. Наиболее успешно по этой трудной лестнице поднимался семинарист-попович Потехин. В течение полутора-двух лет он догнал своего учителя и вступал с ним уже в математические дискуссии. Часто можно было видеть две фигуры, сидящие на скамейке перед доской, с перепачканными мелом носами и с недоумением глядящие на доску, заполненную цифрами, запятыми и знаками равенства, - это учитель и ученик зашли в математический тупик и раздумывают, как из него выбраться.
         Я занимался математикой с таким увлечением, что она меня и во сне не покидала: так сидишь дня три-четыре над заданной формулой, грызёшь её, грызёшь, во рту горько станет и голова свинцом наливается. Ляжешь спать и во сне продолжаешь её решать, спишь и, кажется, вот-вот решил, сердце от радости прыгает, проснёшься, сейчас же к тетради, сидишь, думаешь, думаешь, нет, не выходит и опять с тоской лезешь под холодное одеяло: "Ах, ты мать-математика... Ты ли меня, я ли тебя..." И озлившись, с головой завёртываешься в одеяло и усталый засыпаешь.
         Тохчогло занимался учёбой неохотно. Прочёл две-три лекции по естествознанию и социологии, иногда беседовал. Лагунов был учёный, углублялся в науку больше, чем в политику. Тохчогло, напротив, был фигурой политической и весьма активной: его стихия была политика, классовая борьба, революция; в преподавание он впрягался неохотно. Он часто и горячо дискутировал с Лагуновым по Авенариусу, философия которого являлась настолько сложной и неудобопонимаемой, что, кроме Тохчогло и Лагунова, никто не решался нырнуть в её дебри. Тохчогло, резко осуждая оппортунистическую политику старостата, принимал горячее участие в борьбе с его политикой.
         В январе происходили перевыборы камерных старост и представителей в коллективный старостат. При перевыборах представителей в старостат, руководящий орган коллектива, всегда происходила ожесточённая партийная борьба, и эсеры с меньшевиками, составлявшие большинство в коллективе, всегда проходили в старостат. На этот раз победа также осталась за ними: из четырнадцатой камеры представителем был избран эсер Файнберг. Камерным старостой большинством был избран я.
         Обязанности камерного старосты были весьма разнообразны. Правда, обязанности и авторитетные права старосты всегда достаточно подкреплялись постановлениями всей камеры, всё же было трудно и подчас щекотливо: водворение товарищеского порядка в камере, деление микроскопических мясных порций, наблюдение за камерными дежурными, за очередями уборщиков и целый ворох других мелких кропотливых дел. Староста также принимал участие в регулировании финансовых и других материальных вопросов коллектива. К вопросам, связанным с администрацией, камерные старосты отношения не имели - это входило в функции представителей.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»