«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 37%

         После первого допроса, весьма поверхностного, меня отправили в симферопольскую тюрьму. В тюрьме меня сейчас же заковали в кандалы. Я обратился к стоящему тут же начальнику тюрьмы:
         - Разве до суда полагается заковывать?
         - Да. Вы имеете побег.
         Из этого я заключил, что я арестован по указанию керченской охранки. Тяжёлый молоток наглухо склёпывал охватившие мои ноги железные бугеля, цепь от каждого удара звякала, а по телу ползли мурашки. Мне дали сыромятный ремень, которым я должен был прицеплять цепь к поясу.
         "Вот и заковали... - подумал я про себя. - Как всё просто, и никаких особых ощущений".
         Неверно. Ощущения были: кандалы как бы отрезали от меня моё будущее на неопределённое время. Их звон мне говорил, что я долго через них не перешагну и не включусь в цепь живой работы. Чувство досады перемешивалось с чувством гордости: ведь не всякому выпадает такая честь. "Вы имеете побег", - а тюремщики-то обычно говорят "ты".
         Меня посадили в подвальную одиночку. Окно с толстой решёткой высоко под потолком выходило во двор наравне с землёй. Я видел ноги надзирателя, иногда ноги заключённых. Кто-то ко мне заглянул и спросил, как моя фамилия. Я, не отвечая на вопрос, спросил, в какой камере Сырцов Семён.
         - Сырцов? Сейчас узнаю. - Лицо и ноги скрылись. Вскоре опять показалось то же лицо и крикнуло.
         - Сырцов скоро будет на прогулке, подойдёт.
         Так у меня завязались сношения с "внешним миром".
         Сырцов действительно через некоторое время подошёл.
         - Здорово, друже! - крикнул я ему из моей ямы.
         - А, Петро! Здорово. И ты здесь? Какими судьбами? Батюшки, да ты в кандалах. За что это тебя так?
         - Говорят, что за побег.
         - Да ты откуда бежать-то успел?
         - В Керчи было дело. А ты что? С типографией?
         - Да. Провокатор в севастопольский комитет забрался и провалил всю крымскую организацию.
         - Степан здесь?
         - Не только Степан, а почти весь крымский комитет...
         - Эй! Отойди от окна! - раздался голос надзирателя. Семён кивнул мне головой и отошёл от окна. Свидание с Семёном меня сильно взволновало. Ведь мы так много с ним поработали и пережили в далёком Петербурге и в Кронштадте. Картины борьбы и неудачи в этой борьбе всегда меня волновали, и мне всё казалось, что, действуй мы иначе, нам не пришлось бы ждать новой революции. Скоро солнце зашло, и у меня в яме стало совершенно темно. Открылась дверь, надзиратель всунул мне в одиночку соломенный тюфяк, такую же подушку и серое суконное одеяло. Мне предстояла задача снять через кандалы мои брюки. После долгих усилий мне удалось снять их.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»