«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
Прочитано: 24% |
Шок, вызванный разглашением сокровенных державных тайн большевиками и эсерами после 1917 г., давным-давно преодолен. Секретные приложения (протоколы, дополнительные статьи, обмен письмами, нотами и т.д.) к соглашениям и договорам разного профиля - в практике государств поныне. Польские, литовские, эстонские договоренности с Германией, о японских или итальянских и говорить нечего, лишнее сему подтверждение. Предполагалось, что англо-франко-советская конвенция о взаимопомощи будет снабжена дополнительным, не подлежащим оглашению протоколом.
Следовательно, секретный протокол, приложенный к советско-германскому договору о ненападении ни по методу его составления, ни по содержанию, не нарушал обычного международного права. Как отмечалось в постановлении Съезда народных депутатов СССР (декабрь 1988 г.), он был "отходом от ленинских принципов советской внешней политики". Разница есть.
Разграничение "сфер интересов" в принципе нельзя безоговорочно зачислять в крамолу. В точном прочтении оно должно толковаться как определение рубежа, преступление которого обнуляет весь пакет договоренностей. Если держаться буквы, употребленной в августе-сентябре 1939 г., то выводом Литвы, Латвии и Эстонии из-под германской опеки их независимость не ущемлялась. Перемены 1940 г. протоколами не покрывались, ибо не предугадывались.
Непросто достоверно реконструировать переговоры Риббентропа со Сталиным и Молотовым 23-24 августа. Лучше других это пока получилось у профессора Ингеборги Фляйшхауэр. Но колючих вопросов, ждущих скрупулезного разбора, все равно в избытке. "Экономное мышление" с тягой к смене знака плюс на минус в зависимости от поветрий мало что меняет к лучшему. Прежде метили в идеологического противника. Теперь издержки, вроде бы, не с кем делить, а те же "демократы" никого не подпускают к архивным тайникам. Очевидно, запечатленным в документах порокам и по прошествии многих десятилетий не найти извинений.
Объективному исследователю кое-что скажет речь Молотова на сессии Верховного Совета СССР 31 августа 1939 г. "Решение о заключении договора о ненападении между СССР и Германией, - говорил председатель СНК, он же нарком иностранных дел, - было принято после того, как военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик. Поскольку эти переговоры показали, что на заключение пакта о взаимопомощи нет основания рассчитывать, мы не могли не поставить перед собой вопроса о других возможностях обеспечить мир и устранить угрозу войны между Германией и СССР". Смысл договора от 23 августа Молотов подавал так: "СССР не обязан втягиваться в войну ни на стороне Англии против Германии, ни на стороне Германии против Англии".
В мировой практике редко случается, чтобы достоинства одного партнера публично выводились из недостатков другого, а целесообразность введения в силу конкретного юридического акта обосновывалась безрезультатностью попыток прийти к оптимальному решению с кем-то еще. Не подвернулись более удачные выражения? Или Лондону и Парижу адресовался завуалированный намек: исправляйтесь, а там посмотрим?
Обычно опускается, что советская сторона после подписания договора пыталась сохранить контакты с Лондоном и Парижем. Молотов заявил французскому послу Наджиару: "Договор о ненападении с Германией не является несовместимым с союзом о взаимной помощи между Великобританией, Францией и Советским Союзом". Однако официальные и официозные сигналы из Москвы, рекомендовавшие "демократам" не рубить швартовы, оставлялись без внимания. Англичане и французы демонстративно отворачивались от вчерашнего партнера по переговорам. Зато на порядок возросла тяга тори к нахождению консенсуса с нацистами.
На британский призыв "не совершать непоправимого" Гитлер ответил предложением (передано через посла Гендерсона 25 августа) войти в пару на следующих условиях:
а) возвращение Данцига и польского коридора в состав рейха;
в) достижение соглашения о бывших германских колониях;
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
| ||||||||