«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 48%

         Тем не менее, ни по одному из этих фактов не возбуждено дело Гаагским трибуналом, что позволяет, даже с формально-юридической точки зрения, считать его наследником той линии на коллаборацию с бывшими союзниками Гитлера, которую повели на Балканах в конце XX века и Запад, и - к нашему сожалению и стыду - Россия.

* * *

         Примечательно, что уже 28 июня ЕС, направивший в Югославию миротворческую министерскую "тройку" - Жака Поса, Джани де Микелиса и Ханса Ван ден Брука, - принимает решение заморозить всякую экономическую помощь Югославии. Это было начало политики санкций, диктовавшейся вполне прагматичными и достаточно циничными мотивами: ведь до обстрелов Вуковара и Дубровника артиллерией ЮНА (а именно они выдвигались в качестве ударных аргументов тем самым "мировым сообществом", которое в начале 1990-х всеми, включая Россию, признавалось неким высшим арбитром и которое Кондолиза Раис, помощник нового президента США по национальной безопасности, теперь назвала "иллюзорным") еще оставались месяцы, а угроза санкций уже замаячила на горизонте. Было ясно также, кто станет их жертвой: разумеется, сербы, но никак не хорватские националисты, напротив, правильно истолковавшие значение жеста как выдачу им своеобразной индульгенции на все последующие действия, каковы бы они ни были.
         Разумеется, в этих условиях переговоры и не могли привести ни к какому сколько-нибудь значимому результату. А 1 июля ситуацию взорвало убийство Иосипа Рейхл-Кира, молодого шефа полиции в Осиеке (Восточная Славония). Рейхл-Кир отличался умеренными взглядами и вполне искренне стремился к мирному урегулированию споров с сербами. Убийцей его, согласно большинству источников, был не серб, а хорват Антун Гуделя, эмигрант из Австралии; поручение же ему было дано крайним хорватским националистом Вранимиром Главашем, объединившим хорватских экстремистов в тайную армию в районе Осиека. Они ненавидели Кира за его миролюбие, а также - и это, конечно, еще важнее - за то, что он, как им стало известно, собирал на них досье.
         Тотчас же весь состав ХДС объявил (по крайней мере, в Восточной Славонии), что мира с сербами быть не может. И это, конечно, дает основание считать убийство Рейхл-Кира продуманной провокацией хорватской стороны, а не поступком экстремиста-одиночки. Сербы ответили тем, что потребовали от Милошевича дать им вооружение. В г. Глина, в 40 км к югу от Загреба, сербские радикалы, "четники", со своей стороны сделали все, чтобы разрушить единство пользовавшейся поддержкой гражданского сербского населения Хорватской Демократической Партии (ХДП). Раздуть же огонь взаимного недоверия было здесь тем легче, что именно в Глине в 1941 году усташи за один день уничтожили 800 сербов, зверски растерзанных и сожженных в местной православной церкви.
         Разумеется, в обстановке, сложившейся после убийства Кира, никакого позитивного отклика со стороны краинских сербов не встретило предложение Комиссии Сабора Хорватии о защите и равноправии народов и народностей, о расширении политической и территориальной автономии. По этому предложению сербы в Хорватии являлись суверенным народом со всеми правами, кроме права на отделение. Но это предложение повисло в воздухе: было уже слишком поздно. А последовавшая 1 августа кровавая расправа сил МВД и Сбора народной гвардии над сербами г. Даля положила конец всяким разговорам на эту тему.
         К сентябрю 1991 года боевые действия распространились уже почти на всю территорию Хорватии. Контроль сербских сил и самообороны и ЮНА был установлен почти над 40% Хорватии, вследствие чего руководство последней поставило вопрос о сербской агрессии. Оно было поддержано в этом Западом и РФ, не взирая на то, что сербы защищали территорию, на которой проживали сотни лет и которую буквально залили своей кровью в годы Второй мировой войны.
         Сегодня довольно многие склонны считать тогдашнее упорство краинских сербов ошибкой: ведь, в конечном счете, им пришлось вообще покинуть землю, на которой они проживали в течение почти четырех веков, к тому же предварительно вновь заплатив страшную цепу кровью. Но можно ли и впрямь говорить об ошибке? Не думаю. Во-первых, весь ход дальнейших событий, дух крайнего национализма, утвердившийся в Хорватии, позволяют с основанием предположить, что все обещания, выданные, заметим, лишь под давлением сербского сопротивления (как это было и в Приднестровье), с окончанием такого сопротивления были бы благополучно забыты, а во-вторых - и это еще важнее, - мало кто из сербов мог предположить, какой будет эта война. Готовились к одному из многих, сходных с уже пережитыми, внутрибалканскому конфликту, в действительности же столкнулись с принципиально иным. Тим Джадак пишет в этой связи, выражая широко распространенный на Западе взгляд на события сербско-хорватской войны 1991-1992 годов: "ЮНА, а затем армии краинских и боснийских сербов полагали, что они сражаются в одной из традиционных балканских войн. Они упорно отказывались понять, что со времен 1914 года война как таковая получила дополнительное измерение - международное мнение, управляемое телевидением и другими СМИ" ("The Serbs...", p. 184).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»