«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 36%

         Вторым фактором, вступавшим в процесс, стало казачество - источник особой головной боли для Кишинева и Бухареста.
         16 марта состоялся телефонный разговор президентов Румынии и Молдовы, в ходе которого Илиеску заявил: "Нас беспокоит численность вооруженных казаков и приезжих русских, появившихся в этом районе за последние дни. Тревожат акты насилия, в результате которых гибнут люди, а также преднамеренная дезинформация о вмешательстве Румынии в эти события" (ИНФО-ТАСС, 17 марта 1992 года). На вопросе о позиции Румынии во время конфликта я остановлюсь несколько ниже, что же до казаков, то в Кишиневе обозначились признаки некой не вполне адекватной реакции на их присутствие - почти одержимости. На демонстрациях здесь несли плакаты: "Казак, казакуй дома!", "Русские, казаки приехали за вами!" и прочее в том же роде.
         Пресса же, забавным образом позабыв о своей "антикоммунистичности", рисовала казаков приемами самых грубых агиток революционной поры и эпохи расказачивания - эдакие "каратели", "слуги царского режима" с нагайками в руках и т.д. и т.п. Возмущенно звучал совсем уж нелепый вопрос: "Что делают здесь эти пришельцы?" Нелепый - потому что, как мы видели, о казаках, создавших в Приднестровье на просторах Дикого поля "рыцарскую республику", писал еще Богдан Хашдеу. Позже местные казаки вошли в состав Черноморского казачества Российской Империи, и оно - в пределах республики, разумеется, - еще до начала конфликта было легализовано специальными постановлениями руководства ПМР, представляя, таким образом, не "пришлую", а вполне законную часть его собственных вооруженных формирований. Верно, что на помощь к ним приехали донцы и кубанцы, восторженно встреченные здесь как "ниточка связи с Россией", и воевали они превосходно, однако численность их вовсе не была так велика, чтобы рационально обосновать раздуваемую вокруг проблемы казаков панику.
         Причина кроется в другом: в 1992 году казачество только начинало заявлять о себе, оно еще не было поражено теми внутренними расколами и распрями, что появились позднее, имело резко выраженную ориентацию на "Большую Россию", и лидеры вновь созданных государств панически боялись, что, развиваясь, оно приведет к реставрации "Империи", стягивающим поясом которой являлось исторически. Только этим общим страхом можно объяснить позицию, занятую Украиной, принявшей решение преградить путь для въезда дополнительных формирований казаков, за что М. Снегур выразил специальную благодарность. Черноморское казачество заявляло о себе уже и в Крыму, а потому официальный Киев, вопреки общему настроению и даже требованиям радикальных националистов из УНА-УНСО, решил поступиться интересами приднестровских украинцев. Равным образом, пообещал отозвать казаков из Приднестровья и Б.Н. Ельцин, однако, как ехидно писала парижская "Фигаро", "он вряд ли способен помешать им помогать русскому населению Приднестровья".
         Так оно и было, и только присутствие казаков, наряду с другими добровольцами, а еще больше - страх Кишинева перед расширением их присутствия помогли республике устоять в те дни, когда у нее еще не было собственной армии и когда М. Снегур сделал последнюю попытку сломить ее волю, введя в конце марта чрезвычайное положение на всей территории Молдовы и дав приднестровцам всего двое суток на разоружение военных подразделений и самороспуск республики. В ответ Игорь Смирнов ввел в ПМР комендантский час и отдал приказ всем военным формированиям готовиться к самообороне. Одновременно от имени ПМР он обратился к ООН и к России, указав на угрозу широкомасштабной гражданской войны. Та же "Фигаро" прокомментировала: "На это Москва заверила в принятии "практических мер", которые кажутся мифическими. Реальной поддержкой может оказаться лишь присутствие в Приднестровье казаков и других, по формулировке Кишинева, "наемников"..."
         Этого присутствия, в сочетании с очевидной военной недееспособностью Молдовы, оказалось достаточно, чтобы вынудить ее к прекращению огня. Обе стороны, однако, понимали его временность.
         А потому 10 апреля 1992 года президент ПМР И. Смирнов подписал Указ No 90 "О создании вооруженных сил Приднестровской Молдавской Республики". Последние создавались на базе республиканской гвардии и воинских частей, дислоцированных на территории Приднестровской Республики, перешедших под ее юрисдикцию.
         21 апреля 1992 года президент ПМР И.Смирнов на встрече с офицерами 14-й армии объявил о создании национальной армии Приднестровья и пригласил их поступать на службу в вооруженные силы ПМР. Надо сказать, что в республике, в том числе и в ее руководстве, было немало сторонников гораздо более радикального варианта, а именно: взятия дислоцированных на территории Приднестровья частей 14-й армии, вместе с их вооружениями, под контроль ПМР, подобно тому, как это делали выходившие из СССР союзные республики. Однако была выбрана средняя линия поведения - и не только потому, что с дипломатической точки зрения она была более перспективной, но и потому также, что в Приднестровье никто искренне, "по сердцу", не хотел бросать вызов России. Ведь для подавляющей части приднестровского населения, независимо от национальной принадлежности, священными оставались имена Суворова и Кутузова, и не существовало иной идентичности, кроме общероссийской. Однако удержаться от крайнего шага было нелегко - война ужесточалась.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»