«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 22%

         О том, кто реально готовился к войне и был ее инициатором, говорит и кричащий диспаритет сил. Если бы не сформированная летом "абхазская гвардия" (подразделение внутренних войск из нескольких сот человек), Сухум, подобно Цхинвалу, встретил бы нападение абсолютно безоружным, а город пал в первый же день.
         Пять бойцов МВД Абхазии, дежурившие на мосту через Ингур и первыми встретившие грузинские танки, были разоружены практически без боя. Абхазия была застигнута врасплох. Напротив, все говорит о том, что операция под кодовым названием "Меч" была тщательно подготовлена грузинской стороной. На момент вторжения грузинская группировка насчитывала порядка трех тысяч человек и имела на вооружении пять танков Т-55, несколько боевых машин БМП-2, три бронетранспортера БТР-60, БТР-70, установки залпового огня "Град", вертолеты Ми-24, Ми-20 и Ми-8 ("Солдат удачи", 4(67), 2000 год). Абхазская сторона могла первоначально противопоставить лишь силы МВД, поддерживаемые добровольцами, чье вооружение состояло из самодельных и охотничьих ружей, бутылок с бензином и даже просто холодного оружия.
         В тот же день, 14 августа, прозвучало экстренное сообщение пресс-службы Верховного Совета Республики Абхазия, в котором говорилось, что численность вторгшейся группировки - 1000 человек (такой разнобой в цифрах характерен для всех локальных войн на постсоветском пространстве), а действия Госсовета Грузии определялись как "подготовленная оккупация территории суверенной Абхазии". Одновременно Президиум Верховного Совета Республики Абхазия издал Постановление о мобилизации среди взрослого населения (от 18 до 40 лет). Командиру полка Внутренних Войск предписывалось сформировать на его базе 5 батальонов по 500 человек каждый. Война началась - и, как и следовало ожидать, обращения Председателя Верховного Совета Республики Абхазия В. Ардзинба к "К парламентам, президентам и народам мира" от 16 августа и Обращение в ООП, Международную Хельсинскую федерацию по правам человека СБСЕ, подписанное председателем Комиссии по правам человека и межнациональным отношениям ВС Республики Абхазия Ю. Вороновым (в 1996 году погибшим в результате теракта) и его заместителем Н. Акаба, оставили "мировое сообщество" совершенно равнодушным.

* * *

         Война, начавшаяся 14 августа 1992 года, соединила в себе черты почти всех локальных войн, уже развернувшихся к тому времени на территории бывшего СССР. Стремительность и жестокость агрессии, с применением мощной военной техники, придавала ей сходство с только что закончившейся войной в Приднестровье (см. "На западном рубеже"); разгул уголовного террора по отношению к гражданскому населению, формат действий грузинской стороны по образцу 1918 года уже имели прецедент в Южной Осетии: многомесячная оккупация, растянутость военных действий более чем на год имели аналогию в Нагорном Карабахе.
         Чрезвычайно резко оказалась выражена в Абхазии и общая, родовая, черта этих войн: узаконенное союзным, а затем российским руководством кричащее неравноправие в вооружениях. Республики "первого" сорта получали свою долю при разделе Советской армии, автономии, а тем более народы, не имевшие по Конституции СССР никакого статуса, не получили ничего (парадоксальным исключением стала резко враждебная России Чечня) и должны были решать проблемы собственной безопасности уже в разгар конфликта. А это одним из самых тяжких, но неизбежных последствий возымело быстрый рост нелегального рынка вооружений, что превращало горячие точки в один из крупнейших факторов общей криминализации социально-экономической жизни на всем постсоветском пространстве и дестабилизации. Особенно резко это сказалось в Абхазии ввиду ее исторической связанности с народами Северного Кавказа и того резонанса, который вызвало здесь нападение Грузии на нее.
         По совокупности всех этих признаков война 1992-1993 годов в Абхазии до сих пор занимает особое место в цепи войн, вызванных распадом СССР. Парадоксальное сочетание в ней разных, казалось бы, взаимоисключающих элементов не имеет аналогов. Здесь ее называли отечественной, и это самоназвание имело два плана. Первый, очевидный, - конечно, защита своей маленькой родины. Но вполне явственно обозначался и второй: смысловая и душевно-эмоциональная связь с тогда еще всеобщей и живой в стране памятью о Великой Отечественной войне. Это нашло выражение во множестве черт: имени маршала Баграмяна, данном армянскому добровольческому батальону, обещаниях встретиться в "шесть часов вечера после войны", уподоблении Ткварчала блокадному Ленинграду, слове "фашисты", применительно к войскам Госсовета Грузии, и других приметах, неповторимых и узнаваемых с первого взгляда, как семейные реликвии. Наконец, здесь вовсе не было атмосферы отторжения "советскости", которая в это время заливала не только Грузию, но и саму Россию. Напротив, Абхазия, подобно Южной Осетии и Приднестровью, была территорией, пытавшейся защитить Союз как всеобщую ценность, и это самым причудливым образом сочеталось с широким участием в абхазском ополчении добровольцев из Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК), весьма не чуждой и сепаратизму, и общим антисоветским настроениям эпохи, и русофобии.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»