«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 5%

         Что до Горбачева, то уже в 1988 году, то есть до вывода ОКСВ из Афганистана, он перешагнул черту, отделяющую реформирование от разрушения государства - и, по-видимому, вполне сознательного. Как пишет в своих весьма откровенных воспоминаниях его многолетний помощник А.С. Черняев, после выступления Генсека в ООН в конце 1988 года, где "он как бы получил "диплом" от международного сообщества государств и народов... начался повальный, я бы сказал, разгром всей нашей 70-летней советской истории, пересмотр всего и вся... И сама Октябрьская революция превращалась постепенно в историческую ошибку... уже появился термин "тоталитаризм" при оценке советской истории..."
         И далее - самое важное, быть может, в контексте ретроспективного рассмотрения событий рубежного 1989 года: "Кстати, перед Новым Годом по ТВ выступил Гавриил Попов. Сказал он примерно следующее: в 1989 году возникшие уже тенденции будут набирать силу. Объективная логика, а может быть, и замысел Горбачева, предположил он, состоит в том, чтобы дать 70-летнему режиму распасться и только тогда общество "из чувства самосохранения" начнет создаваться заново...
         Что это было: "объективная ли логика" или "замысел"? И то, и другое. Помните? "Пойду далеко!" - говорил мне раз Горбачев. Но идти надо было значительно быстрее. После Нью-Йорка, когда была обеспечена "внешняя среда" - Hiс Rhodus, hiс salta, как говорили древние и как повторял за ними Маркс" (А.С. Черняев, "Шесть лет с Горбачевым". М., 1993, с.256-266. - Курсив мой. - КМ).
         Одним из этапов такого ускорения (одно из клише горбачевской эпохи, как и слово перестройка, заключавшее в себе тайный разрушительный смысл) и стал вывод советских войск из Афганистана в той форме, в какой он состоялся. Разумеется, Горбачеву было известно о продолжении американских военных поставок моджахедам (этот вопрос, как пишет Черняев, специально обсуждался на одном из заседаний Политбюро), но позиция его оставалась непреклонной: "Любые наши действия должны быть подчинены поставленной цели - уходим, и афганцы пусть сами решают свои дела..." (там же, с. 192-193). В ситуации нарастающего потока вооружении в Афганистан слова о самостоятельном решении афганцами своих дел звучали, по меньшей мере, цинично. Но Горбачев, видимо, уже связал себя обязательствами, к "гуманитарным озабоченностям" не имеющим никакого отношения. Более того, как рассказывает генерал Шершнев, самые жестокие советские бомбардировки пришлись именно на это время и именно по кишлакам, прилегавшим к путям отхода 40-й армии. Кто-то в Москве очень боялся, что действия моджахедов осложнят вывод, не позволят уложиться в согласованные сроки и открыть США совершенно новые возможности для разыгрывания "исламской карты". Справедливость требует признать, однако, что в ответ на откровенную подрывную деятельность, направляемую из Афганистана на территорию СССР, адекватного ответа не было еще и в догорбачевский период, и это, разумеется, не осталось незамеченным заинтересованной стороной.
         По словам Мохаммада Юсефа, начальника афганского отдела пакистанских спецслужб (Inter-Services Intelligence, ISI), с 1983 по 1987 год советское руководство в целом вело ту же "оборонительную политику", которая была характерной и для поведения ОКСВ в Афганистане.
         И как ОКСВ становился все более уязвимым для энергичных наступательных действий моджахедов и стоящих за их спинами иностранных спецслужб, так и - приходится сделать горький вывод - СССР в целом не решался энергично ответить на действия американской стороны, для которой именно 1980-е годы стали годами открытого наступления на СССР - о чем свидетельствует и целый ряд принятых в это время специальных директив (спецдирективы - особая форма, в которой президент США определяет цели и регулирует проведение стратегически важных спецоперации. Доводятся до сведения очень узкого круга лиц). Важнейшими из них были NSDD-32 и NSDD-55, разработанные еще при Рейгане. Первая прямо объявляла о цели пересмотра итогов Второй мировой войны. "В результате мы сочли Ялтинскую конференцию недействительной", - вспоминает Эдвин Мид, бывший член Совета Национальной безопасности США.
         Увы, со стороны СССР не последовало никакой реакции - как, впрочем, не последовало ее и на другую директиву NSDD-55, суть которой известный советолог Ричард Пайпс определяет следующим образом: "Директива четко формулировала, что нашей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы с помощью внешнего нажима".
         Упорное продолжение советского курса на сосуществование в этих условиях начинало все больше походить на коллаборацию, в каковую он и превратился открыто с приходом к власти М.С. Горбачева.
         С Горбачевым открывается финальный этап "холодной войны" ("горячей" пробой сил внутри которой можно считать десятилетие пребывания советских войск в Афганистане): вялая оборона сменяется открытым отступлением, которое, в свой черед, превращается в паническое бегство. И, разумеется, рассматриваемый в этом контексте вывод ОКСВ из Афганистана - к тому же и без создания надежного политического тыла в оставляемой стране - был шагом вовсе не к миру, а к перенесению "Афганистана", то есть разогревания военно-политической нестабильности на южной дуге, на территорию СССР, а затем России.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»