«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

         Не сумев отвертеться от боя, Небогатов предпринял все меры, чтобы отвертеться от ответственности за сдачу в плен:
         "Привлечённый к делу в качестве обвиняемого, бывший начальник отряда контр-адмирал, а ныне дворянин Небогатов, отрицая свою виновность, показал, что сигнал о сдаче касался исключительно броненосца "Император Николай I", в силу чего командиры других судов его эскадры связаны этим сигналом не были и могли действовать на своё усмотрение". Короче, "я не я и хата не моя".
         Примерно так же вели себя и остальные, да и трудно было ожидать другого, поскольку обвинитель и не собирался руководствоваться уставом Петра I. В своём последнем слове (реплике) генерал-майор Вогак подчеркнул: "Чтобы не возвращаться к этому предмету, я позволю себе повторить то, что уже было мною сказано: осуждён по настоящему делу может быть только тот офицер, который, по мнению суда, сознательно приложил руку к опозорившей нас сдаче".
         То есть если Пётр требовал, чтобы офицеры сместили сдающегося командира и назначили себе нового, если Пётр считал всех офицеров виновными, то теперь прокуроры императорской России считали виновными только командиров кораблей и тех из офицеров, кто не просто приложил руку к сдаче, но сделал это сознательно. Как это? Если из трусости, то это сознательно или нет?
         Вогак продолжил:
         "...Не могу не отметить, что безусловно виновными по делу я признал лишь подсудимых Небогатова, Смирнова, Григорьева и Лишина. Виновность Шведе я считаю не столь твёрдо обоснованной, а про подсудимых Кросса, Глазова, Хоментовского, Модзалевского, Мессера и Артшвагера сказал, что в отношении офицеров этих имеются основания для предъявления им обвинений. Против Северина, Сергеева, Ведерникова, Макарова и Фридовского, сказал я, имеются также некоторые данные, хотя, несомненно, более слабые. Защитники всех этих лиц привели вам свои соображения, и, выслушав, вы уже сами решите, должны ли иметь какое-либо значение собранные против этих офицеров улики.
         Не мало говорили вам, гг. судьи, об общественном мнении, о том, что вся Россия ждёт от вас оправдательного приговора. Сама защита указывала, однако, как изменчиво и превратно бывает общественное мнение, которое слагается часто под влиянием случайных, привходящих обстоятельств. Мне думается, гг. судьи, что вы поступите гораздо правильнее, если забудете в своей совещательной комнате перетолки и пересуды и разрешите настоящее дело по долгу совести, закону и присяги".
         То есть если в первом процессе государственный обвинитель уповал на то, что эти процессы станут руководящими для российских офицеров, то теперь для них становилось руководящим мнение интеллигенции и владельцев газет - "общественное мнение", и не только суд, но и сам прокурор уже руководствовался этими руководящими указаниями.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»