«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 26%

         Вот обратите внимание на то, кто перевёл из шестого корпуса 1-й армии 24-ю пехотную дивизию Лихачёва на батарею Раевского: "Но прежде из ближайшего VI-го корпуса вызвал я командующего дивизиею генерал-майора Лихачёва, и он заступил моё место". Это, как видите, не Кутузов, это раненый Ермолов распорядился свой властью начальника штаба 1-й армии. И, скорее всего, даже доложить Кутузову не успел: "Картечь, поразившая насмерть унтер-офицера, прошед сквозь его рёбра, пробила воротник моей шинели, разодрала воротник сюртука, но шёлковый на шее платок смягчил удар контузии. Я упал, некоторое время был без чувств, шея была синего цвета, большая вокруг опухоль и сильно помятые на шее жилы. Меня снесли с возвышения, и отдых возвратил мне чувства". А Барклай, судя по его рапорту, тут же подтвердил своей властью приказ своего начальника штаба.
         Повторяя утренний поступок Беннигсена, теперь уже Барклай де Толли самостоятельно снимает с позиций на правом фланге корпус Багговута, входивший в состав его 1-й армии, и посылает этот корпус на левый фланг 2-й армии, а затем и корпус Остермана, и передвигает на левый фланг корпус Дохтурова. И колонны этого корпуса пошли с правого на левый фланг, устилая свой путь телами бойцов, гибнущих от флангового огня французской артиллерии. В итоге в ходе боя произошла именно та перегруппировка сил, что ещё до боя и предлагал сделать Беннигсен, но из-за Кутузова перегруппировка была проведена поздно и ценою огромных жертв.
         Ермолов вспоминает "На другой день после Бородинского сражения главнокомандующий Барклай де Толли, самым лестным для меня образом одобрив действия мои в сражении, бывши ближайшим свидетелем их и говоря о многих других обстоятельствах, сказал мне: "Вчера я искал смерти и не нашёл её". Психологически это понятно: Барклая де Толли обвиняли в трусости и отступлении, а теперь он ещё и командует битвой при затаившемся в штабе Кутузове. А если битва будет проиграна? Как тогда Барклаю оправдаться?
         Потери русских войск, повторю, оцениваются в 45 тыс. человек убитыми и ранеными. В это число верится, поскольку скрывать результат свой доблести русским не было смысла. Французы потери скрывают - а что им делать? Если уж потерпели поражение, то приходится хвалиться, что они русских всё же убили больше.
         Если по генералам, выделяющимся своей свитой и передвигающимся по полю боя на лошадях, с обеих сторон мог специально вестись огонь, то ядра или картечь, летящие в колонны и боевые порядки войск, вряд ли разбирали, кто там офицер, а кто рядовой. А убитые в битве офицеры поимённо учтены обеими сторонами: в русской армии убито 1487 человек, во французской - 1928 человек. Пропорциональной должна быть и потеря солдат.
         Бородинская битва была самой жестокой и кровавой битвой той эпохи, и эта жестокость, полагаю, была определена французской армией. Уже лет 15 эта армия не терпела поражений, французы захватили практически всю континентальную Европу, солдаты Франции всё ещё были героями и на своей родине, и в своих глазах, ими под Бородино командовал сам Наполеон! Как они могли не победить, да ещё и каких-то русских? Да ещё и собрав под свои знамёна сволочь со всей Европы!

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»