«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 16%

         Административный террор и запугивание приносили свои чёрные плоды. В русском городе Мариуполе, например, к 1932 году не осталось ни одного русского класса в школах. Этот беспрецедентный разгул русофобии длился в Малороссии с середины 1920-х годов до 1937 года.
         На Украине бабушка одного из участников форума С.Г. Кара-Мурзы училась в Харьковском университете. Так вот, она была русская и должна была сдавать ВСЕ предметы на украинском + украинский язык. И пока не сдала язык (с трудом и на тройку), её не хотели допускать к другим экзаменам.
         В связи с этим стоит отметить, что человек, с именем которого неразрывно связан страшный голод 1932-33 годов, председатель СНК УССР с 1923 года Чубарь (именно он подписал постановление СНК УССР "О борьбе с саботажем в хлебозаготовках" от 6 декабря 1932 г.), одновременно являлся ярым большевистским "украинизатором". Да, да, Влас Чубарь не был ни евреем, ни русским националистом, ни "сталинским соколом". Он был ярым "украинизатором".
         Украинские националисты всех политических расцветок, от жовто-блакитных до ярко-красных (национал-коммунистов) из-за своей активности и стремления взять национальное строительство на Украине в свои руки начали порядком поднадоедать советскому руководству уже со второй половины 1920-х годов. Нелишне отметить и то, что в целом ряде случаев действительно прослеживалась прямая связь между состоянием сельского хозяйства и проводимой национальной политикой. Причём, нагляднее всего это было заметно на примере тех территорий РСФСР, где проводилась украинизация. Именно в тех районах Кубани, где работали сотрудники Наркомата просвещения УССР и активисты так называемого "национального возрождения", воспитывавшие население в национально-украинском духе, антисоветская деятельность в начале 1930 года была наиболее упорной.
         Что касается Северного Кавказа, то возвращение русского языка в школьное образование и прессу и прекращение украинизационных экспериментов было встречено местным населением с удовлетворением как правильная и давно ожидаемая мера. Отношение населения Кубани (причём и иногороднего, и казачьего) к проводившейся украинизации в подавляющем большинстве было негативным. Например, школы с русским языком преподавания были переполнены, а украинские стояли пустыми. Родители объясняли это тем, что детей в украинской школе "портят", готовят из них "украинских китайцев". "Такой украинизации не треба, нащо ломать дитыну, хай им бис, хай учат по-русски", - говорили они и объясняли своё неприятие "ридной мовы" тем, что "украинский язык не наш" и "на нём нигде не говорят".
         Прекращению экспериментов способствовало то, что эти регионы являлись территориями РСФСР. Но на точно такое же недовольство жителей Донбасса, Криворожья, Харьковщины, бывших Новороссийских губерний внимания не обращали, поскольку эти регионы входили в состав УССР и потому считались "украинскими", хотя о самоидентификации самих жителей и об их отношении к спускаемой сверху украинской идентичности никто не спрашивал.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»