«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

Глава 14. Поучения народу. Чернобыль

         Снова всё то же, всё так же. Те же кабинеты - в Кремле и на Старой площади. Тот же социалистический выбор, хула капиталистического строя. Большие, но призрачные планы, обещания светлого будущего, которое обязательно наступит. Всё та же лексика, но с новым бесконечным рефреном: "Перестройка, перестройка, перестройка..."
         Всё те же красочные парады с сотнями собственных портретов. И на мавзолее ничего не изменилось - подать очки, пригласить кого-то из гостей. Стол, стулья, буфет, официантки, горячее вино. Вот Раиса Максимовна вместе с женой премьера Николая Рыжкова Людмилой Сергеевной, кажется, замёрзли, вместе дружно спускаются вниз.
         - Горбачёву ура! - выкликают на площади.
         - Ура-а!
         Демонстрация верности и любви сокращена теперь на полчаса - до двенадцати дня.
         По окончании тот же банкет, здравицы, концерт. Если Виктория Петровна бывала на банкетах не часто, то Раиса Максимовна - всегда. Та - как бы вечная старуха, эта - вечно молодая, любящая показываться "в свете". Вопрос начальников личной охраны других персон ещё более актуален: "Во что сегодня будет одета Раиса Максимовна?"
         А я не знаю - в чём. Пусть все прочие жёны не рискуют, одеваются поскромнее, если опасаются выделиться или перещеголять первую леди.
         Рядом с Раисой Максимовной обычно Людмила Сергеевна - жена Рыжкова, жёны Громыко, Язова.
         По-прежнему все мои отпуска - зимой. Лишь однажды удалось вырваться в сентябре. Этот вопрос решает теперь, по-моему, Раиса Максимовна.
         Иногда мне кажется, если бы мою службу у генеральных секретарей поменять по времени местами, я бы меньше уставал и нервничал у Горбачёва, и разочарований было бы меньше. Может быть, не зная другого опыта, считал бы высокомерную отчуждённость, скрытность и внезапные всплески резкости Его и барственные прихоти и капризы Её - неизбежными издержками работы? Может быть, охранник - он же обязательно и слуга, и Брежнев просто-напросто избаловал меня? Но ведь и там: внезапные, среди ночи, обкуривания Генерального, рискованные манипуляции со снотворными и "зубровкой", едва ли не ежеминутное обережение его не от чужих вероломных происков, а от самого себя, чтобы не оступился, - разве это не услуги мои? Но почему же я не чувствовал себя слугой, наоборот, был убеждён, что телохранитель - профессия во многом и семейная?
         Там я никогда, ни разу не был унижен.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»