«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 40%

         Конечно, Черненко дело своё знал и, пока был здоров, успевал переваривать огромный объём информации, отличался трудолюбием, добросовестностью, исполнительностью. Когда стал физически сдавать, начались проколы. Брежнев отчитывал его:
         - Ну, что же ты, Костя? Забыл? Или:
         - Надо же думать, соображать!
         Черненко выходил из кабинета жалкий: лицо красное, руки дрожат.
         Из окружения Генерального нельзя не упомянуть Андрея Андреевича Громыко. Он был дипломатом не только по должности, но и по натуре, я не помню, чтобы он хоть раз в чём-то возразил Генеральному. Громыко, по-моему, был удобен для всех.
         Устинов, Громыко, Андропов, Черненко, Тихонов, Кулаков, Кириленко - по праздникам они приезжали на дачу в Завидово. Иногда бывал Бугаев - бывший личный пилот Брежнева, а затем - министр гражданской авиации. Когда Леонид Ильич был помоложе, он сам встречал гостей внизу. Позже Виктория Петровна просила меня:
         - Володя, помоги пальто снять.
         Я помогал им раздеться, за жёнами они ухаживали сами. Когда все собирались, я поднимался наверх:
         - Леонид Ильич, все в сборе.
         Бывал на даче и Алиев, пару раз он приезжал по делу отдельно ото всех.
         Я не могу никого из этих людей назвать товарищами. На таком уровне товарищей не бывает. Товарищи по партии - да, то есть коллеги, соратники.
         Позволю себе утверждать: Брежнев в людях разбирался достаточно хорошо. Во всяком случае, никто его не предал, как это было до него с Хрущёвым и после него - с Горбачёвым. И в рамках той системы подбора и назначения руководителей, которая существовала, повторяю, задолго до него, кадры подобрались сильные - Косыгин, Андропов, Устинов были людьми просто незаурядными. Другое дело, что они старели, многие теряли не только работоспособность, но и разум. При этом, не желая покидать насиженные места, удерживали в кресле и самого Генерального секретаря, терявшего разум вместе с ними.
         Подобострастие и поддакивание Черненко стали принимать форму пародий. Однажды в кабинете Леонид Ильич завёл разговор о том, что у него очень плохой сон, на что Черненко ответил своей обычной, ставшей потом знаменитой, фразой: "Всё хорошо, всё хорошо". Брежнев повторил: "Уснуть ночью никак не могу". Черненко, к тому времени сам принимавший большие дозы снотворного и тоже разваливающийся, как и Генеральный, снова ответил, будто не слыша или не понимая: "Всё хорошо". Брежнев вскипел, выругался и громко крикнул:
         - Что ж тут хорошего? Я спать не могу, а ты - "всё хорошо"!

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»