«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 87%

         Почти весь день 7 марта Гитлер пребывал в трансе, опасаясь тяжелых последствий операции "Винтерюбунг". Во второй половине дня ему доставили срочную телеграмму за подписью германского посла в Лондоне Леопольда фон Гоша, прочтя которую фюрер с облегчением выдохнул: "Наконец-то! Король Англии не будет вмешиваться. Он держит свое слово" (Совершенно секретно. 2003. No 4. С. 26). Вы только вдумайтесь, что же на самом-то деле ляпнул Гитлер! Не Англия не будет вмешиваться, а король Англии не будет вмешиваться! Он, видите ли, держит свое слово! "Джентльмен", мать его... Значит, все договоренности насчет этой первой "мирной" агрессии Гитлера были достигнуты именно с королем Эдуардом VIII! Даже не с правительством, а именно же с королем! Он лично дал слово Гитлеру, что никаких, тем более военных, санкций в отношении Германии не последует! И сдержал свое слово! А Гитлер с потрохами его выдал!
         Надо отдать должное профессионалам из британского МИДа - они всерьез призадумались над тем, почему и зачем Шахт вышел с таким предложением. Причина настороженности проистекала из того обстоятельства, что в Форин Оффисе прекрасно помнили, что, когда Гитлера приводили к власти, он заявлял: "Дайте мне четыре года, и я буду готов к войне". Но прошло почти четыре года, и коричневый шакал принимает новую программу экономической подготовки к войне, рассчитанную также на четыре года. Естественно, встал вопрос не только о том, что задумал Гитлер, но и более принципиальный для Запада, в том числе и для Великобритании, - когда же этот коричневый шакал будет готов к нападению на СССР?! Ведь Запад видел, что он не успевает, в то время как Советский Союз на всех парах стремится вперед и вверх.
         Все это в совокупности составило одну из решающе ключевых мотиваций, приведших руководство Великобритании к окончательному выводу о необходимости срочного заваливания заговора Тухачевского как фактически единственного шанса избавиться от мучивших официальный Лондон страхов. А параллельно решить и весь комплекс вопросов и проблем, связанных с подготовкой Германии к войне против Советского Союза. Более того. Это же явилось главным импульсом к тому, что провал заговора Тухачевского был конвертирован в Мюнхенский сговор с Гитлером чисто экономическим образом. Об этом свидетельствует суть и поныне малоизвестного предмюнхенского сговора с Гитлером, о чем речь ещё впереди. Фактически Шахт этим предложением подтолкнул Великобританию действовать именно в этом направлении. И вовсе не случайно, что, пока профессиональные дипломаты настороженно молчали, неожиданно восторженный интерес к этому предложению Шахта проявил формально далекий в тот момент от внешнеполитических дел канцлер казначейства, то есть министр финансов, а в скором будущем еще и премьер-министр Великобритании, и главный виновник Мюнхенского сговора - Невилл Чемберлен. А его активно поддержал главный в тот момент специалист по "экономическому умиротворению" - глава экономического отдела МИДа Великобритании Ф. Лейт-Росс.
         Оба настояли не просто на встрече с Шахтом, а именно на неофициальной встрече для обсуждения его предложения. Восторженный интерес к этому предложению Шахта неожиданно проявил также и военный министр Франции, а в недалеком будущем также премьер-министр и соучастник Мюнхенской сделки с Гитлером - Эдуард Даладье. Даладье даже стал напрашиваться на эту встречу.
         Самое интересное состоит в том, что в указанный момент Даладье уже знал о заговоре советских военных и готовящемся военном перевороте и потому вместе с французским Генштабом отчаянно противился даже тени намека на попытку инициировать переговоры между Генштабами СССР и Франции. Кстати, знал он не только от французской разведки. Как еще убедимся, именно в декабре 1936 г. президент Чехословакии Бенеш проинформировал об этом сына премьер-министра Франции Леона Блюма, а тот - отца, который соответственно проинформировал Даладье как военного министра, коль скоро речь шла о заговоре военных в государстве, с которым у Франции был заключен договор о взаимопомощи в отражении агрессии.
         И этот же Даладье 17 декабря 1936 г. на заседании Комиссии по военным делам сената Франции как военный министр высказал слишком уж многозначительное замечание. Приняв участие в обсуждении вопроса о новой военной доктрине стран, в том числе и о роли нового тогда рода войск - танковых, будущий мюнхенский подельник Н. Чемберлена и Гитлера заявил следующее: "...Никто никогда не видел, как действуют в боевых условиях пресловутые германские бронированные дивизии... Я допускаю, что этот вид оружия создан для ведения подвижной войны в равнинной местности. Возможно, при этом имелись в виду Украина, Польша, Чехословакия..." Комментарии, надо полагать, излишни.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»