«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 40%

         Генерал принадлежал к тому наиболее влиятельному узкому кругу высшего офицерского состава, чье кредо было сконцентрировано в девизе: "Честью прусского офицера было быть корректным, а честь немецкого офицера должна заключаться в том, чтобы быть коварным".
         Зело коварен был сей пруссак. Вот образчики его отношения к России:
         - "Только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива вновь обрести положение великой державы... Англия и Франция боятся обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами, а мы должны стремиться к нему всеми силами... Наша политика как по отношению к царской России, так и по отношению к государству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придется мириться с Советской Россией - иного выхода у нас нет" (Меморандум Секта от 4 февраля 1920 г., цит. по: Горлов С.А. Совершенно секретно: Москва - Берлин. 1920-1933. Военно-политические отношения между СССР и Германией. М., 1999. С. 37). Судя по всему, генерал тоже решил "уесть" треклятые Англию и Францию "сильным союзом" - "сильным союзом" с Россией, хотя бы и Советской. Но то же самое, как видим, он попытался бы сделать и с Россией Колчака, и с Россией Деникина, и даже с царской, сохранись она. Проще говоря, ему нужен был не "сильный союз" с Россией вне зависимости от правящего в ней режима, а очень сильный аргумент для геополитического шантажа унизившего Германию Запада.
         - "Если же большевизм не откажется от мировой революции, то им следует дать отпор на наших собственных границах... Мы готовы, в собственных интересах, которые в данном случае совпадают с интересами Антанты, создать вал против большевизма" (Письмо Секта от 31 января 1920. цит. по: Горлов С.А. Указ. соч. С. 36).
         Конечно, коварство коварством, но его тоже недостаточно. Правда, история не раз подтверждала, что случай помогает. Однако давно уже установлено, что если и помогает, то только подготовленному уму. В таком смысле его ум действительно был подготовлен коварством, но к восприятию импульсов, шедших от более подготовленных и еще более коварных умов. Что, кстати говоря, и имело место в действительности - на пост начальника официально распущенного германского генштаба он пришел с должности военного эксперта германской делегации на Версальской конференции.
         Существующая ныне аксиома, в силу которой в интересующей нас истории все обычно списывают на Версальский "мирный" договор, которым Германия действительно была унижена, раздавлена и ограблена, на самом деле ничего не объясняет. Хотя формально посыл верный - к примеру, Сект действительно говаривал, что сотрудничество с Россией позволит Германии осуществить "подрыв основ Версальского мирного договора" (Von Seekt. Deutschland zwischen Ost und West. Hamburg, 1932. S. 328).
         Заметьте, "подрыв основ" уже имеющегося в наличии договора. Но тогда вопрос - а как быть с тем, что переговоры с Радеком начались значительно раньше подписания Версальского мирного договора? Соответственно выходит, что ракурс обсуждения - "подрыв основ Версальского мирного договора", который еще только предстояло подписать, могли задать только те умы, которые задолго до этой процедуры в полной мере осознавали, что предметом переговоров должна стать альтернатива неумолимо грядущему версальскому унижению. Не менее ясно эти же умы должны были понимать, что основой переговоров должна стать платформа, имевшая идущее из прошлого интеллектуальное обоснование, подкрепленное в недавнем прошлом практическими делами, но в то же время и имеющее все черты так называемого благородного шантажа, гремучие последствия которого ясно понимал бы и сам контрпартнер. При этом похабный Брест-Литовский мирный договор от 3 марта 1918 г. не мог использоваться в качестве исходной точки. В "лучшем случае" его могли иметь в виду чисто теоретически. Эти же умы должны были точно знать, с кем они имеют дело, какие конкретно силы представляет партнер, каковы его интеллектуальные способности в плане адекватного восприятия предлагаемого и точного донесения содержания переговоров и достигнутых договоренностей до своего руководства. Наконец, они должны были обладать хорошо развитыми навыками и опытом как тайных интриг, так и тайной дипломатии, в том числе и с такой "публикой", которую представлял Радек. Иначе серьезного диалога могло бы и не получиться - в конце-то концов Радек сидел в берлинской кутузке, а не они в московской.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»