«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 40%

         Такая же расправа была учинена и над Николаем Голушко за то, что он распорядился в соответствии с указанием Генерального прокурора открыть двери тюрьмы для узников по делу 3-4 октября. В прессу просочились сведения о том, что от имени президента директору Федеральной службы контрразведки позвонил шеф охраны Б. Ельцина Коржаков, который потребовал невыполнения любой ценой прокурорского указания. На отказ генерала Н. Голушко нарушить закон Коржаков в присущей ему манере сказал: "А ты скажи, что потерял ключи!", на что ошарашенный шеф контрразведки ответил: "Но ведь следственный изолятор "Лефортово" не амбар". "Ну как хочешь, пеняй потом на себя!" - отрезал Коржаков, и буквально через несколько дней последовал приказ об освобождении Н. Голушко от занимаемой должности.
         Казанник оказался смелым и честным человеком и рассказал обо всем на публичной пресс-конференции. У Н. Голушко не хватило на это духа. Президент внешне смирился с амнистией, под которую были подведены и еще сидевшие в "Матросской Тишине" бывшие руководители ГКЧП, но продолжал шипеть, что, мол, если кто-нибудь из освобожденных вновь попытается заниматься политикой, то опять окажется на тюремных нарах.
         Вообще политическая несдержанность президента лишь отражала его крайне низкий уровень уважения к закону и пренебрежение даже общепринятыми нормами морали и этики. Помнится, в те дни приехал бывший президент США Ричард Никсон, который по заведенному обычаю наведался в Москву, чтобы провести глубокую разведку ситуации, сложившейся после сформирования нового парламента и реорганизации правительства. Такой уровень позволяет американцам встречаться с ведущими политиками России. Никсон предварительно согласовал программу и с Клинтоном, и с Ельциным - без этого такие визиты не обходятся - и, прибыв в Москву, провел встречи-беседы с А. Руцким, Г. Зюгановым, Г. Явлинским. Нельзя исключать, что по каналам спецслужб президенту России стало известно о содержании бесед американского эмиссара с его политическими противниками. Иначе чем объяснить, что он внезапно "взорвался", публично заявил об отказе принять Никсона и запретит встречи с ним членам правительства и высокопоставленным чиновникам. В день отъезда Никсона никто из официальных лиц не явился на прощальный прием, который давал по этому случаю американский посол в Москве. Так отомстил наш президент демократическому гостю за его встречи с оппозицией.
         Экстравагантные кунштюки Б. Ельцина, однако, в эти первые месяцы 1994 г. не выходили за рамки эмоциональных разрядок. Он явно не искал повода для крупного сражения с бессмертной оппозицией. Решающей для него была победа в виде абсолютно авторитарной Конституции. Теперь оппозиция могла устраивать любые шоу, но повлиять на принятие действительно реальных государственных дел не могла. А чтобы дополнительно застраховаться от попыток внести какие-либо изменения в текст принятой Конституции, Б. Ельцин затеял многомесячную игру с парламентом по вопросу о выработке документа под названием "Пакт общественного согласия" (потом он был назван "Договор об общественном согласии"). Суть этого документа заключалась в стремлении обеспечить президенту бесконфликтное, беспроблемное завершение первого срока пребывания на высшем государственном посту. Надо было зафиксировать "статус-кво", связать оппозицию ее же обещанием отказаться от серьезной политической борьбы.
         В "Пакте общественного согласия" стержневая роль принадлежала таким положениям, как отказ всех договаривающихся сторон от попыток внесения каких-либо изменений в действующую Конституцию, отказ от требований проведения досрочных выборов (любого уровня), от призывов к насилию, использования оценок событий 3-4 октября 1993 г. в политической борьбе и т.д. и т.п. в таком же духе. "Нарушителям" грозило лишение депутатских мандатов либо отрешение от должности. Совершенно очевидно, что этим правовым актом Б. Ельцин хотел закрепить результаты своей военной победы над прошлым парламентом. Все политические партии испытывали чувство стыда, когда вели переговоры с правительством об этой договоренности. Обычно шумливая пресса проявляла непривычную сдержанность, чтобы не насторожить общественность и не спугнуть "птичку".
         27 апреля 1994 г., на Страстной седмице, в Георгиевском зале Кремля было собрано как можно больше людей для придания торжественности процедуре подписания этого пакта. Все проправительственные партии и представители президента подписали документ. Все ждали, как поступит В. Жириновский - победитель на последних парламентских выборах. А он явился на церемонию с двумя бутылками только что выпущенной новой водки под названием "Жириновская", заявил, что намерен распить одну с Ельциным, а другую с Черномырдиным, лихо поставил свою подпись, завершив тем самым цирковое сальто-мортале, которое превратило его из необузданного буяна, "ужасного ребенка" в надежного союзника правительства. Эту позицию он уже никогда не покидал впоследствии, хотя постоянно терял и симпатии, и голоса избирателей. Николай Травкин, некогда любимое дитя ЦК КПСС, поскольку представлял отряд передовых строителей социализма, в прямом и переносном смысле, Герой Социалистического Труда, получивший в годы перестройки прозвище Деда Щукаря своими колкими и язвительными выступлениями, теперь окончательно запутался в своих политических плутаниях и поставил подпись, тем показав, что его потенциал исчерпан.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»