  |
 |
Прочитано: 28% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 28% |
Если приватизационный процесс в России проходил с минимумом публичной ярости, то отражение этого процесса в политической жизни страны превратилось в нескончаемую череду конфликтов, скандалов, разборок, которые завершились осенью 1993 года скоротечным кровавым расстрелом Верховного Совета Российской Федерации. Не стоит забывать чеканные формулы того времени, они точно отражают суть общественных процессов, например: "Политика - есть концентрированное выражение экономики". В основе действий отдельных лиц, политических партий, правящих элит, целых государств лежат прежде всего экономические интересы, борьба за экономику и рычаги управления ею. Эта нескончаемая война на политическом уровне приобретает внешне другую расцветку. Конфликтующие стороны могут выступать под лозунгами "демократов" и "консерваторов", сторонников диктатуры или народовластия, "национал-патриотов" или "либерал-глобалистов". Каждый из противников стремится оседлать ту волну, которая кажется ему в данный момент наиболее мощной и способной вознести его на высшие ступени власти, откуда он сможет распоряжаться и управлять богатством государства. Идеалистов и бессребреников в политике искать не следует, их скорее можно отыскать среди ученых или служителей Церкви. Немногие напрямую увязывали, например, затяжной конфликт между президентом Б. Ельциным и Верховным Советом с приватизационным процессом в России. Большинство населения полагало, что речь шла о противоборстве сторонников демократического пути развития страны с автократической линией Б. Ельцина.
Многие так и не смогли ответить на простой вопрос: как же могло получится, что такой яростный защитник "демократии", как А. В. Руцкой, оказался отъявленным политическим мошенником, предавшим ту партию, которая привела его к власти, на другой же день после своего избрания курским губернатором? Этот человек, признанный в трагические дни октября 1993 года высшим руководителем парламентской оппозиции и принявший на себя роль исполняющего обязанности президента России, оказался примитивным самодуром-губернатором, оставившим область разворованной и обнищавшей.
Руслан Хасбулатов, второй по значимости лидер парламентской оппозиции, если верить А. Чубайсу, эволюционировал в короткий срок от ближайшего сподвижника и соратника Б. Ельцина до его "непримиримого" противника только потому, что президент не захотел поставить его на пост премьер-министра, а предпочел ему младореформатора Егора Гайдара. Никаких идейных расхождений между ним и Ельциным не было и нет. То же самое можно сказать и о большинстве основных действующих лиц, втянутых в политический водоворот борьбы в 1992-1993 гг. Невероятно высокий уровень патетики, звучавшей в речах лидеров той и другой стороны, разделявшая их и казавшаяся непреодолимой пропасть, нетерпимо острые обвинения, запугивания гражданской войной в реальной жизни, увы, оказались жухлыми прошлогодними листьями, слетевшими с ветвей при первом резком порыве ветра. Кажется невероятным, что после кровавых событий 3-4 октября 1993 года среди жертв не оказалось ни одного взбунтовавшегося депутата, хотя число погибших даже по официальным, т.е. лживым данным, составило около 150 человек, а народная молва поднимала цифру до полутора тысяч. Полегли те, кто слепо верил в политическую демагогию, кто, будучи лично честным, не допускал бесчестности в других, кто на деле подставил себя под пули ради своего идеала. Точно такие же идеалисты стояли на игрушечных баррикадах вокруг Белого дома в августе 1991 г., они также готовы были пролить свою кровь и отдать жизнь за идеал демократии, но скоро им стало стыдно и горько вспоминать, за кого и за что они собирались рисковать головой.
Я склоняю голову перед памятью идеалистов октябрьских событий 1993 года - забытых, отверженных. Среди них мог оказаться и я, тогда 65-летний отставной генерал разведки, первым движением души которого было идти к Белому дому и встать в ряды его защитников, расстреливаемых в упор из танковых орудий. Я понимал, что это будет бесполезным и бессмысленным, но мне казалось, что легче встретить там свой смертный час, чем увидеть то, что произойдет с Россией потом. Жена и дочь оказались мудрее меня, когда, вцепившись в меня мертвой хваткой, не выпустили из дома в общем-то немощного пенсионера.
Долго историки будут ломать голову над поиском ответа на вопрос: почему Б. Ельцин - вечный триумфатор - не решился, несмотря на все угрозы, отдать под суд ни "гэкачепистов", ни депутатов Верховного Совета в 1993 г.? Да потому, что он ощущал свое правовое бессилие в обоих случаях. И еще потому, что твердо верил в духовную слабость, своих противников. Он верил, что имеет дело не с идейными, смертельными врагами, готовыми идти до конца за некие общественные идеалы, а с людьми, для которых личные интересы важнее и весомее. Достаточно было продержать своих противников какое-то время в камерах "Матросской Тишины" или в Лефортово, обрушить на них пресс психологического давления, пообещать им "минимум миниморум", чтобы добиться капитуляции в той или иной форме. История не знает подобных форм разрешения социальных конфликтов. То, что происходило в эти годы в политической верхушке России, напоминает приемы, которыми главарь утверждает свое верховенство в своей банде.
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||