«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 9%

         Гравировки эти были такими... - Гусев стал рисовать.

         Мы склонились над бумагой. От диска, окруженного какими-то лучиками, вправо шли девять точек, над третьей был изображен серпик вроде лунного, над восьмой - крупная черная точка. Схема Солнечной системы? В верхней части рисунка была изображена синусоида с увеличивающимся шагом и какой-то завитушкой на конце, внизу, в рамке, знаки типа "равно" и "дельта". От третьей (считая от диска) точки вниз шла пунктирная линия, на которой в нескольких местах имелось изображение "ракеты", двигавшейся "от Земли".
         - А здесь что было? - спросил кто-то, указывая на полупустое место в левой части рамки.
         - Здесь, видно, ломом изображение побили, - ответил Александр Петрович. - Пунктир этот вообще-то заходил на внутреннюю поверхность снаружи, через "окна", но наружная часть шара была сильно побита и поцарапана - ничего не разобрать.
         Я уже говорил вам, что мне в то время было 16 лет. Все это я зарисовал и записал. Не смог только я скопировать надпись в одну строку над этой гравировкой - очень уж сложный шрифт, вроде арабского... Гравировки эти видел и тоже зарисовал заведующий лесным хозяйством Александр Лукичев. Но он уже умер...
         - Эти рисунки и записи у вас сохранились? - спросил я.
         - Нет. Перебирали мы с женой старые фотографии, письма, наткнулся я в бумагах и на эти записи, а потом, когда все припоминаться стало, дай, думаю, еще раз посмотрю - а рисунка-то уж и нет!
         - Куда же он делся?
         - Рисунок этот я вклеил в "Малый атлас мира". Брат мой, помню, перерисовал его себе в блокнот. "Атлас" потом сдали в макулатуру, а блокнот у брата куда-то затерялся...
         - Далеко ли от места падения "стрел" был найден шар?
         - Нет, метрах в двадцати... А картошка в той яме так и сгнила. Ее шлаком сверху завалили, да спустя несколько дней верхний слой стал как бы колыхаться и проседать. Туда шест сунули, а он и прошел без сопротивления до самого дна. В войну целую яму картошки сгноить - за такое можно было и поплатиться. Вот уж бригадир-то наш поволновался: побыстрей, да чтоб никто не заметил, мужики завалили яму шлаком, а сверху, я помню, еще и пирамидку из крупных шлаковых кусков сложили, чтобы, значит, место это отметить.
         - Ну а что же стало с шаром?
         - А шар этот у нас в кузнице дня три провалялся, да потом как-то незаметно исчез...
         - Как это исчез?
         - Ну, как... Время-то ведь какое было - война. Не до загадок тогда было людям. Да и мало ли что... Вдруг, скажем, шар этот фашисты забросили? А с ним кто-то из наших занимается... За такие дела ведь тогда круто обходились. Короче, все жители деревни были заинтересованы в том, чтобы шар исчез. И он исчез... Лишь году в 51-м я случайно встретился с сыном Александра Лукичева, Павлом; разговорились, стали вспоминать. А Павел-то летчиком служил, вернулся, кажется, из Венгрии, денег - полные карманы. Ну, мы с ним, конечно, выпили, сидим, то, се... Я в то время историю с шаром хорошо помнил, но как-то не придавал ей значения. Вот Павел-то мне и говорит: "А помнишь, шар-то в 44-м нашли?" - "Помню", - говорю. - "Ну так вот, он ведь у нас на чердаке лежал, это мой отец тогда его взял, очень уж он ему понравился".
         - Ну а сейчас где же шар?
         - Не знаю. С Павлом я виделся уже спустя годы, заговорил с ним про шар, да он как-то увел разговор в сторону...
         - Вы начали этот рассказ с упоминания о своей болезни...
         - Да. - Гусев помолчал. - Не могу сказать точно, от чего это произошло, но случилось все после того, как я шар в руках подержал. Занемог вдруг, да и сильно: поднялась температура, побледнел, ослаб, месяц пролежал в поту и слабости. Врачи приезжали, осматривали, понять ничего не могли. А мне все хуже да хуже, уже есть ничего не мог. Что тут делать? Вот мать-то и уговорила ту женщину-врача, что из Кремля, осмотреть меня. Фамилия ее была Высокосова.
         Та тоже долго поставить диагноз не могла. Потом дала мне таблетку - новые таблетки тогда появились, сульфидин назывались. Мне полегчало. Да и старики еще посоветовали матери понемногу мне водки давать. Так и выздоровел.
         На минуту в комнате воцарилось молчание. Одни пытались както соотнести услышанное с известным, понимая, что информация все-таки требует проверки. Другие вполне откровенно и многозначительно улыбались. Гусев вновь на время утратил уверенность, тем более что отдельные и довольно едкие замечания, вроде бы ни к кому не обращенные, подобно ржавым гвоздям уже вбивались со стороны в его речи. Мне всегда было непонятно, что заставляет присутствовать при таких рассказах тех, кто слушать их не хочет.
         - А наблюдались ли еще какие-нибудь странности в этих местах? - спросил кто-то, желая замять чужое нерасположение и подбодрить старика.
         - Были. Много. - Чувствовалось, что продолжение рассказа стоило Александру Петровичу определенных усилий. - Да вот хотя бы в 46-м году пришел из армии Гусев Григорий (в деревне-то нас, Гусевых, много жило) и решил перед селянами вроде бы похвастаться тем, как точно он по компасу ориентироваться может; а в войну он в связи служил, по азимутам провода телефонные прокладывал. Ну вот, стал он компас устанавливать, и вдруг, у всех на глазах, стрелка отклонилась влево. Было это в пятницу, в восемь часов вечера.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»