«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 10%

         Вероятно, будет уместно привести и упоминание о "преследовании украинства", содержащееся в мемуарах М.С. Грушевского. В 1876 г., как раз через несколько недель после Эмского указа, он приехал с родителями на Украину. О новом запрете уже было известно (не опубликованный в печати, текст указа был разослан по всем инстанциям и быстро стал достоянием гласности). Грушевский пребывал ещё в совсем юном возрасте, но, по собственному признанию, "тогда уже имел ухо достаточно настроенное на всё украинское и видел людей, которые любили свою украинскую стихию". Тем не менее, он так и не услышал, чтобы кто-то возмущался "варварским запретом". Как ни в чём ни бывало, люди собирались, пели народные песни, обсуждали новости, в том числе и политические, но никто не выглядел угнетённым. "Я не припоминаю себе, что б кто-нибудь говорил про какое-то ошеломление от этого удара. Вспоминали разные курьёзы, на которые приходилось пускаться, обходя запреты, но долгими и фатальными их, кажется, никто не считал". М.С. Грушевский объяснял это тем, что "люди редко оценивают или даже чувствуют правильно то, что происходит перед ними", а также тем, что это были обычные люди ("обыватели"), пусть и любящие Украину, но далёкие от политики.
         Позднее Михаил Сергеевич пообщался и с представителями украинских политических кружков, много узнал об их тогдашней работе, планах, направленных на отрыв Украины от Великороссии, и (об этом он тоже напишет в своих воспоминаниях) признал, что все эти планы и "тактические линии" были "разбиты и спутаны зловещим указом 1876 года". Так были ли оправданы валуевский циркуляр и Эмский указ с точки зрения государственных интересов, а не интересов политиканствующих демагогов? Вопрос, думается, риторический.
         "Поднимать малорусский язык до уровня образованного, литературного в высшем смысле, пригодного для всех отраслей знания и для описания человеческих обществ в высшем развитии - была мысль соблазнительная, но её несостоятельность высказалась с первого взгляда, - констатировал Н.И. Костомаров. - Язык может развиваться с развитием самого того общества, которое на нём говорит; но развивающегося общества, говорящего малороссийским языком, не существовало; те немногие, в сравнении со всею массою образованного класса, которые, ставши на степень, высшую по развитию от простого народа, любили малорусский язык и употребляли его из любви, те уже усвоили себе общий русский язык: он для них был родной; они привыкли к нему более, чем к малорусскому, и как по причине большего своего знакомства с ним, так и по причине большей развитости русского языка перед малорусским, удобнее общались с первым, чем с последним. Таким образом, в желании поднять малорусский язык к уровню образованных литературных языков было много искусственного. Кроме того, сознавалось, что общерусский язык никак не исключительно великорусский, а в равной степени и малорусский... При таком готовом языке, творя для себя же другой, пришлось бы создать язык непременно искусственный, потому что, за неимением слов и оборотов в области знаний и житейском быту, пришлось бы их выдумывать и вводить предумышленно".
         "На наш взгляд, в школе и учебной литературе почти нет места малорусскому наречию, и народ сам, становясь грамотным, чувствует инстинктивное влечение к усвоению общерусского литературного языка и нередко интересуется более произведениями на последнем, чем малорусскими книжками" - вторил Костомарову известный украинский литературовед и языковед Н.П. Дашкевич.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»