«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 97%

         Среди многочисленных воспоминаний о друзьях и знакомых, о жизни в общежитии и разных забавных случаях Кармен напомнила и то, о чём я уже забыл. "А помнишь, - говорила она, - как на первом курсе в самом начале учебного года твою будущую жену выгнали с лекции? "Девушка в красной кофточке, - сказал тогда заведующий кафедрой основ марксизма-ленинизма Романов, - немедленно покиньте аудиторию и идите болтать в коридор!"" Действительно, был такой случай.
         Удивительные все же бывают встречи, учитывая громадность дистанции от Алексеевского студгородка до Мехико и в пространстве, и во времени (пролетело тридцать лет!).
         Теперь в одном из моих фотоальбомов несколько страниц посвящено встрече с Кармен Кастальотте, а в домашней библиотеке имеются два томика её стихов. При общении с Кармен мне показалось, что сердце её находится не в Азербайджане, где, по всей видимости, живут её первый муж и сын, и не в Польше, где она жила со вторым мужем, не в Испании, где она родилась, и даже не в Мексике, где она сейчас живёт, а в далёких Сокольниках, где находился Институт востоковедения и прошла её молодость.
         Вот фотографии моей тётки Марии Петровны Анкировой, женщины одинокой, нервной, имевшей в молодости неистребимую тягу к перемене мест. В первую мировую войну, совсем ещё юной девушкой, она убежала на фронт медсестрой. Эта тема нам хорошо знакома: и мои сверстницы, и подруги детства тоже убегали из дома на фронт в 1941-1945 годах. На одной из фотографий тётка, очень молоденькая и хорошенькая, снята в платье сестры милосердия, а на груди у неё следы двух выскобленных Георгиевских медалей. Медали на фотографиях тётка уничтожила в 1937 году в целях безопасности. Поистине безграничная наивность по отношению к НКВД!
         После окончания войны Мария Петровна ездила в Туркмению и в Крым подрабатывать на сборе фруктов, работала медсестрой на Шпицбергене, подвизалась и в качестве актрисы в знаменитой тогда "Синей блузе", ставившей в 20-х годах революционные пантомимы и что-то из Маяковского. Это была своего рода "живая газета" в танцах, песнях и стихах на все актуальные темы внутренней и международной жизни. На двух фотографиях тётка стоит в первом ряду "синеблузников", самая маленькая и самая весёлая, а средний в ряду - сам Лев Борисович Миров, ставший знаменитым конферансье.
         Была тётка ещё и заядлой физкультурницей, и когда в 1931 году учредили знак "Готов к труду и обороне СССР", она получила его одной из первых. Эта реликвия тоже каким-то чудом оказалась в моём архиве. Орденов тогда ещё было мало, и спортивные значки изготавливали на Монетном дворе по той же технологии, что и правительственные награды, из серебра и под номерами. Тёткин номер - 43, а 44-й должен был быть у всесоюзного старосты М.И. Калинина, который получил этот знак вслед за ней. Но Михаил Иванович, понятно, уже не прыгал и не бегал, и выдали ему сей знак из уважения к власти.
         Когда я демобилизовался из армии в конце 1946 года, тётушкина микроскопическая комната на короткое время, до поступления в институт, стала и моим пристанищем. Находилось тёткино жилище не где-нибудь, а в самом Сивцевом Вражке, переулке, который по частоте упоминания в отечественной литературе стоит на одном из первых мест. До сих пор целы этот четырёхэтажный дом No 14 и небольшой сквер перед ним. Он совсем не похож на розовый домик с мезонином, описанный Ильфом и Петровым, но мне всегда казалось, что именно дом No 14 и послужил прототипом общежития имени монаха Бертольда Шварца. Во всяком случае, я уверял своих знакомых, что живу в том самом доме, где потрошились стулья из гарнитура тёщи Кисы Воробьянинова.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»