«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 21%

         Младший брат Брагим не пошёл в художники, а стал генеральным секретарём МИД Туниса. К сближению со мной он не стремился, чтобы не нарваться на неприятности. На этот счёт правящая в Тунисе партия "Новый дестур" установила довольно строгие порядки, особенно по части общения государственных чиновников с иностранцами.
         Хеди пришла в голову мысль написать портрет моей жены. Почему-то он решил, что она и есть типичная русская женщина, достойная его кисти. Мы дали на это согласие, полагая, что портрет будет знаменовать собой возвращение Хеди в лоно реализма. Весть о том, что Хеди перешёл на крупную портретную живопись, быстро разнеслась по городу, так как дом художника посещали многочисленные гости и друзья. Начались долгие сеансы, во время которых жена восседала на высоком деревянном кресле типа туземного трона. Когда портрет после многих переделок был, по мнению художника, закончен, мы убедились, что наивно ожидать от абстракциониста реалистического видения натуры. На вопрос Хеди, как мне нравится портрет, я только спросил:
         - Почему у неё такое жёлтое лицо?
         - Это такая манера письма, античная, - пояснил художник.
         Через двадцать с лишним лет после создания портрета я спросил старшего внука (ему было лет шесть):
         - Серёжа, похожа здесь бабушка на себя?
         - Да, - уверенно ответил внук, - особенно похожи часы на руке...
         Но в одном нельзя ошибиться - портрет создан в Тунисе. На стене позади стула-трона изображено окно (которого в действительности не было), а в окне виднеется двуглавая гора Бу-Корнейн, возвышающаяся над городом Тунисом. На вопрос, почему он поместил на картине Бу-Корнейн, Хеди Тюрки объяснил, что так делают все тунисские художники: Бу-Корнейн является символом столицы, и изображение двуглавой горы как бы "удостоверяет" происхождение картины.
         Ещё в Тунисе жила редкостная старушка - мадам Бюрне, наша соотечественница. После революции 1905 года в России, отсидев немного в Бутырках за принадлежность к партии эсеров и участие в демонстрациях, она молоденькой девушкой эмигрировала от греха подальше во Францию и там вышла замуж за ученика Пастера биолога Бюрне. Они с мужем общались с Мечниковым. Бюрне после стажировки у Пастера работал постоянно в Тунисе и пользовался там большим уважением. Даже улица, на которой стоит их дом, названа его именем. Бюрне давно умер, и мадам Бюрне жила одна в большом запущенном доме, где ещё сохранились остатки былой роскоши. Она получала от тунисского правительства пенсию за мужа.
         К моменту нашего знакомства мадам Бюрне почти забыла русский язык. Понимать - понимала, но говорить уже не могла. В памяти её осталось несколько стихотворений, и иногда она неожиданно в наш разговор, который вёлся на французском языке, вставляла отдельные русские слова. К тому, что происходит на далёкой родине, она испытывала большой интерес и как бы открывала её через нас заново. Мы были первыми гражданами СССР, которые проявили к ней внимание и участие. Больше всего мадам Бюрне интересовалась полётом Гагарина и другими полётами в космос. Эти события никак не укладывались в её понимание России. Слишком велика была дистанция между той Россией, которую она оставила в начале века, и Россией - покорительницей космоса.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»