«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 7%

         Короче говоря, информационных телеграмм из Йемена было мало, и Сашу вызвали "на ковёр" к начальнику разведки Александру Михайловичу Сахаровскому. Последний, занятый противоборством с США, ФРГ и другими китами, естественно, не проникал своим взором в королевский Йемен и решил послушать Сашу и повысить его коэффициент отдачи. Обычно на такие беседы отводилось минут 15-20. Но вот проходит час, другой, из-за двойной двери начальника ПГУ всё время слышится хохот обычно редко улыбающегося начальника разведки - это Саша живописует йеменскую действительность, всё представляя в лицах. При этом ещё и показывает снимки врагов королевства с отрубленными головами (казнь совершалась публично на самой большой площади Таиза, иногда в присутствии самого имама Ахмеда).
         После аудиенции Александр Михайлович сказал начальнику отдела:
         - Ну, что ты там говорил, что Оганьянц не дорабатывает? Все бы так хорошо знали обстановку в стране пребывания, как он. На все мои вопросы он дал самые исчерпывающие ответы!
         Отделы, которые занимались разведработой на Востоке и в Африке, были сосредоточены на девятом этаже здания на Лубянке. Между сотрудниками этих отделов существовало своего рода корпоративное единство. Почти все они работали в тяжёлых климатических и даже антисанитарных условиях, жили в примитивных квартирах без удобств, и это давало им право сознавать себя тружениками, знающими почём фунт лиха.
         И когда в нашем коридоре раздавались взрывы хохота, можно было смело выходить из служебного кабинета и говорить деланно строгим голосом: "Александр Александрович, кончай разлагать молодёжь и рассказывать басни про разведку!"
         Всё это было в прошлом. Два известных мне поколения Оганьянцев закончили свой земной путь. Сначала безвременно скончались родители, потом, очень рано, жена Саши Мария Васильевна, а потом и он сам. Тяжёлый и скоротечный рак скосил его в 1995 году.
         Метастазы быстро проникли в мозг, и Сашу странным образом зациклило на личности Сталина. По всей квартире он развесил его портреты и, как бы внезапно пробуждаясь из состояния небытия, вдруг начинал горячо говорить о мудрости, гениальности и дальновидности вождя, оправдывая всю его деятельность и последними словами ругая Хрущёва, осмелившегося выступить с критикой своего учителя и "вождя всех времён и народов". В этих высказываниях чувствовалась уже явная ненормальность, и слушать всё это было просто тяжело.
         На поминки собрались родственники, друзья по институту, разведчики и после двух-трёх грустных тостов стали вспоминать Сашу живого, обаятельного, остроумного, его рассказы, случавшиеся с ним истории. Послышался смех, который переходил иногда в хохот, и создалась не совсем траурная ситуация. Какой-то дальний армянский родственник, который толком-то и не знал покойного, сидел всё время с очень кислым лицом и вдруг заговорил:

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»