«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 33%

         Поддеpживая огонь скандала, ни одна газета, ни телевидение в то же вpемя не дали слова ни одному исламскому теологу или хотя бы своему специалисту по исламу, котоpый объяснил бы, в чем мусульмане видят нестеpпимое оскоpбление. Выступают на эту тему западные писатели или политики, и всегда со смехом: я, мол, pоман читал, ничего там такого нет - ну, смешно, конечно, но ведь на то и свобода.
         Проблема свободы сообщений совершенно по-новому встала в городском обществе в последние десятилетия, когда средства массовой информации практически полностью вытеснили личное общение как источник сообщений, несущих новую информацию. С середины 80-х годов в США телевидение стало основным источником новостей для 62% американцев, газеты - для 56, радио для 13, журналы для 9, а прямой межличностное общение - только для 1% (сумма больше 100%, потому что можно было называть более одного источника, что еще больше снижает значение личного общения). Таким образом, из процесса получения информации исключается диалог, который создает важнейшую защиту против манипуляции сознанием. Получатели сообщений превращаются в толпу в том смысле, что они могут лишь пассивно воспринимать сигналы от "коммуникатора-суггестора".
         Во французской монографии "Психологическая война" (1954) указывается на это изменение роли прессы: "В пропаганде речь идет уже отнюдь не о том, чтобы открыто писать в газете или говорить в радиопередаче, что именно, согласно желанию пропагандиста, индивид должен думать или чему он должен верить. Фактически проблема ставится так: заставить такого-то и такого-то думать то-то или, точнее, заставить определенную группу людей действовать определенным образом. Как этого достигают? Людям не говорят прямо: "Действуйте так, а не иначе", - но находят психологический трюк, который вызывает соответствующую реакцию. Этот психологический трюк называют стимулом. Как видим, пропаганда, таким образом, уже не имеет ничего общего с распространением идей. Речь идет теперь не о том, чтобы распространять идеи, а о том, чтобы распространять "стимулы", то есть психологические и психоаналитические трюки, который вызывают определенные действия, определенные чувства, определенные мистические порывы".
         Средства массовой информации стали главным инструментом для распространения сообщений, воздействующих на общественное сознание. Хотя, конечно, старые инструменты продолжали использоваться, но и они были усилены участием массовой прессы.
         Например, распространение слухов через устное общение; во время войны в Германии работала особая организация "Контора Шварц ван Берка", которая занималась разработкой слухов.
         А.Моль пишет о СМИ: "Они фактически контролируют всю нашу культуру, пропуская ее через свои фильтры, выделяют отдельные элементы из общей массы культурных явлений и придают им особый вес, повышают ценность одной идеи, обесценивают другую, поляризуют таким образом все поле культуры. То, что не попало в каналы массовой коммуникации, в наше время почти не оказывает влияния на развитие общества". Таким образом, современный человек не может уклониться от воздействия СМИ (под культурой А.Моль понимает все стороны организации общественной жизни, которые не даны природой в первозданном виде).
         Сегодня мало кто верит в объективность демократической прессы, купленной "олигархами", но ведь еще недавно наша интеллигенция искренне в это верила - вот что удивительно. Еще удивительнее то, что на Западе никто особенно и не скрывает, что СМИ служат интересам господствующей олигархии и ни на какую объективность не претендуют. Американский король прессы Г.Люс (основатель журналов "Тайм", "Лайф", "Форчун" и многих других) в своем обращении к сотрудникам журнала "Тайм" заявил (1972): "Мнимая журналистская объективность, то есть утверждение, что автор подает факты без какой-либо ценностной оценки, является современной выдумкой, не более чем обманом. Я это отвергаю и осуждаю. Мы говорим: "К дьяволу объективность". Приятно послушать откровенного человека.
         Отметим главные методические приемы, которые повышают эффективность прессы в манипуляции сознанием.
         Фабрикация фактов (прямая ложь). И политики, и деятели современной прессы часто заявляют, что пресса не использует прямой лжи - это и дорого, и опасно. В разных вариантах повторяется такой афоризм: "Какой смысл лгать, если того же результата можно добиться, тщательно дозируя правду?". А.Моль пишет, что искажение реальности достигается чаще через процесс "кумуляции мелких отклонений, происходящих всегда в одном и том же направлении, чем решительных, бросающихся в глаза действий. "Honesty is the best policy" - всегда гораздо выгоднее быть честным, если речь идет о фактах, чем их сознательно замалчивать". Подчеркивается также, что малые сдвиги, приводящие к "поляризации" потока сообщений, должны быть ниже порога семантической восприимчивости среднего получателя (то есть, в среднем должны не замечаться).
         Более реалистично оценивают положение те специалисты, которые считают, что прямая ложь ("фабрикация фактов") не применяется лишь в тех случаях, когда ее легко обнаружить. Л.Фразер в известном руководстве "Пропаганда" (1957) дает такую установку: "Не лги, если есть угроза разоблачения". А когда разоблачение затруднено недоступностью информации или обходится слишком дорого, пресса лжет без зазрения совести ("в политике слово "правда" означает любое утверждение, лживость которого не может быть доказана"). Особенно легко оказывается лгать, когда ложь опирается на заложенный в подсознание стереотип.
         Со мной лично произошел такой случай. Летом 1991 г. я был в Испании, и у меня попросила интервью главная газета Арагона. Беседовал со мной редактор международного отдела, умный и приятный молодой человек Карлос Р. Интервью получилось на целый разворот, он был доволен и мы расстались друзьями. 19 августа в Москве произошел "путч", и уже назавтра мне позвонил Карлос и сказал, что немедленно вылетает в Москву и не могу ли я устроить ему встречи с авторитетными людьми. Я ему помог, и он смог побеседовать с видными деятелями "с обеих сторон баррикад". В частности, все они подтвердили ему, что в Москве не было ни одного случая насилия со стороны военных и что никто не отдавал им приказа о насильственных действиях. Карлос уехал, а в сентябре мне снова пришлось быть в Испании, и он с гордостью вручил мне целый номер, сделанный по материалам его поездки в Москву. Смотрю - вся первая страница заполнена красочной фотографией: Москва, танк, солдаты, группа людей, поддерживая под руки, ведет изуродованного человека, весь с ног до головы залит кровью. И надпись: "Опять кованый сапог советской военщины... и т.д.". Я спрашиваю в изумлении: "Карлос! Ты же сам был в Москве! Ты же знаешь, что ничего подобного не было!". Он посмотрел на меня с искренним недоумением: "Какая разница? Эта фотография дана во всех европейских газетах. Мы ее купили. Это же газета, а не научный журнал".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»