«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 58%

         Что же касается верных принципам Революции большевиков, Орлов писал о них: "...они втайне надеялись, что сталинскую реакцию смоет новая революционная волна... они помалкивали об этом. Но... молчание рассматривалось как признак протеста" (с. 49).
         Все высказанное отнюдь не было оригинальной личной "версией" Орлова. Так, еще один "невозвращенец", сотрудник НКВД Игнатий Рейсс (Натан Порецкий) писал 17 июля 1937 года, что СССР является "жертвой открытой контрреволюции" и тот, кто "теперь ещё молчит, становится... предателем рабочего класса и социализма... А дело именно в том, чтоб "начать всё сначала"; в том, чтоб спасти социализм. Борьба началась..." *37 (в сентябре 1937 года Рейсс был разыскан в Швейцарии группой под руководством специально присланного из Москвы виднейшего деятеля НКВД Шпигельгласа и убит).
         То же самое согласно утверждали и другие тогдашние "невозвращенцы": Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзбург), по словам которого в СССР осуществляют "ликвидацию революционного интернационализма, большевизма, учения Ленина и всего дела Октябрьской революции" (там же, с. 284-289), Александр Бармин (Графф), объявивший, что в СССР произошел "контрреволюционный переворот" и "Каины рабочего класса... уничтожают дело революции" (там же, с. 289), и т.д. (в некоторых из процитированных высказываний "контрреволюционный" поворот целиком приписан личному своеволию Сталина, но, как уже не раз говорилось, это заведомо примитивное объяснение; Троцкий и Федотов справедливо видели в совершавшейся метаморфозе воплощение объективной исторической закономерности послереволюционной эпохи, а не индивидуальный произвол).
         В самом СССР противники "контрреволюции" редко решались говорить нечто подобное (разве только в кругу ближайших единомышленников), но несдержанные на язык это все же делали. Так, кадровый сотрудник НКВД, а затем заключенный ГУЛАГа, Лев Разгон (впоследствии - автор нашумевших мемуаров) уже в наше время обнаружил в собственном следственном деле следующую агентурную информацию о своих речах 1930-х годов: "Говоря о картине "Петр!" и других, Разгон заявляет: "Если дела так дальше пойдут, то скоро мы услышим "Боже, царя храни"..." *38.
         Восстановление дореволюционных "реалий" особенно бросалось в глаза и едва ли не более всего раздражало революционных деятелей. Когда в середине 1930-х годов стали неожиданно возвращаться из ссылки "разоблаченные" в 1929-1930 годах как "монархисты" и "шовинисты" видные историки, сам этот факт, без сомнения, крайне возмущал тех деятелей, которые всего несколько лет назад так или иначе способствовали тотальной расправе над русской историографией.
         Поистине "замечательно", что даже и в наши дни находятся авторы, негодующие по поводу "реабилитации" историков во второй половине 1930-х годов. Так, нынешний поклонник Троцкого В.З. Роговин гневно писал в 1994 году, что "коренной идеологический сдвиг" (это его - верное - определение) 1930-х годов "выдвинул на первый план историков "старой школы"... В 1939 году был избран академиком Ю.В. Готье, чьи дневники периода Гражданской войны дышат неистовой ненавистью к большевизму и зоологическим антисемитизмом (об "антисемитизме" 1920-1930-х годов еще будет речь. - В.К.). Тогда же Высшей партийной школой был переиздан курс лекций по русской истории академика Платонова, не скрывавшего своих монархических убеждений и за шесть лет до того умершего в ссылке" *39.
         При этом Роговин умалчивает о том, что и Ю.В. Готье был репрессирован в одно время с С.Ф. Платоновым, а кроме того, обнаруживает свое невежество, ибо платоновский курс лекций был переиздан лишь в 1993 (!) году, да и не мог появиться раньше; в 1937-м (а не в 1939-м, как пишет Роговин) вышло в свет новое издание классических "Очерков по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв." С.Ф. Платонова (впервые были изданы в 1899 году).
         Можно представить себе, с какими чувствами воспринимал "реабилитацию" виднейших русских историков Бухарин! Помимо мифа о нем как о "защитнике крестьянства", в массовое сознание внедрена и столь же фальшивая идейка о Бухарине - "защитнике интеллигенции". Но вот хотя бы один факт. В конце 1930-го - начале 1931 года было официально объявлено о "разоблачении" двух "вражеских" центров - "Промпартии" во главе с выдающимся инженером Л.К. Рамзиным и "контрреволюционного заговора", возглавляемого выдающимся историком, академиком С.Ф. Платоновым. Ко второму "делу" Бухарин имел прямое отношение, ибо в 1928 году он возжаждал стать академиком, как будто ему было мало его тогдашних постов в Политбюро и Исполкоме Коминтерна. Академики, вполне понятно, сопротивлялись внедрению в их среду полупросвещенных большевистских идеологов. Но последовал упорный и жесткий нажим власти, о чем теперь подробно рассказано в ряде упомянутых выше исследований, и Бухарин в январе 1929 года все-таки "пробился" в академики - правда, за счет всего только одного голоса (за него проголосовали 20 академиков, а если бы их было 19, избрание не состоялось бы). Это сопротивление академиков сыграло свою роль в начавшихся против них в том же 1929 году репрессиях. И нельзя не упомянуть, что 19 октября 1929 года Бухарин вместе с другими "большевиками-академиками" подписал обращение в ЦК ВКП(б), "уличающее" во враждебных деяниях С.Ф. Платонова *40, который сразу же был освобожден от своих постов в Академии наук, а затем арестован...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»