«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 79%

         Прощаясь, Грегор сказал: "...мы противники, но вы мне как-то симпатичны". В этой связи мне вспомнилась партия в карты с моими американскими и французскими друзьями в Мангейм-Зеккенхайме. Были ли мы друзьями? Или даже товарищами по оружию? Я никогда бы не смог пристрелить фронтового друга, ни за что на свете. А Боб Данн, тогдашний мой товарищ, думал совсем иначе. Если бы на то был приказ, то он бы меня расстрелял, не мешкая ни секунды, так сказал он сам. И я действительно в этом не сомневался. Это стало для меня уроком, толчком к долгим размышлениям. Приказ и повиновение - вот ключевые понятия.
         Когда в марте 1945 г. на пустоши Тухель на моих глазах два служащих полевой жандармерии вздёрнули без всякого разбирательства фельдфебеля с рыцарским крестом под полевой курткой, дрогнувшего перед атакой русских, повесив его на придорожном дереве менее чем в ста метрах от моего наблюдательного пункта, тогда и рухнула во мне вера в заповедь боевого братства, в правосудие и справедливость. Ну нельзя же было просто так повесить солдата, отмеченного столь высокой боевой наградой! Заметив у него еше какие-то признаки жизни, жандармы вынули его из петли, заставили его сделать несколько шагов и пристрелили. Как было это пережить 20-летнему солдату?!
         Но всякие дальнейшие размышления были тут же вытеснены тем, что происходило прямо перед нашими позициями. Всего в каких-нибудь 300 метрах вверх по холму медленно ползли три русских танка Т-34, очень неспешно. Стволы их орудий поворачивались слева направо и снова налево в поисках цели. Времени на размышления о справедливости и законности не оставалось. Надо было отступать. И мы отступили не менее поспешно, чем кавалер ордена рыцарского креста. Полевую жандармерию было уже не видать. А чуть поодаль лежал в снегу немецкий солдат, незадолго до того верно и мужественно исполнявший свой долг. "Что напишет ротный его родственникам?" - думал я. В местной газете, наверное, появится траурное извещение: "В тяжёлом оборонительном бою на Тухельской пустоши пал за фюрера, народ и отечество обер-фельдфебель X." В то время смерть звала каждого из нас. И многие повиновались её призыву, уходя один задругам. И сегодня по ночам я ещё слышу этот клич, призыв к "каждому", с раскатистым эхом. Каждый! Каждый! И каждый должен был на него откликаться. День за днём! Что же это за солдатское братство, когда по приказу расстреливают боевого товарища?
         Олег К., или Грегор, или как там его ещё звати, был одного поколения со мной. Он был солдатом, прошёл фронт, попал в немецкий плен. И постарался после него выжить, что ему неплохо удалось. Ему повезло больше, чем его товарищам, с которыми в Советском Союзе разговор был коротким. Какими-то обходными путями он после репатриации попал в министерство внутренних дел, МВД. Владение немецким языком помогло ему. В оккупированной Германии такие кадры были тогда нужны.
         На одном из семинаров в университете им. Юлиуса-Максимилиана в Вюрцбурге обсуждалось стратегическое значение Эгейского моря. Я должен был выступить там с основным докладом. В числе участников оказались и мои добрые знакомые. Например, Свен Эрик Берг, шведский книгоиздатель, а также зять заместителя председателя Госсовета ГДР Вилли Штофа. Зять, как и я, читал в то время лекционный курс в университете Вюрцбурга.
         С Олегом К. мы встретились еше раз на приёме в Таунусе, который устроила некая средней руки фирма и на котором присутствовали и русские бизнесмены. Мой знакомец представлял фирму, интересовавшуюся размещением заказов на трубы и ёмкости из пластика. Переговоры не дали тогда положительного результата, потому что у немецкой стороны были завышенные ожидания, а русская сторона, по-видимому, не имела поля для манёвра или подлинные интересы бизнесменов из России лежали где-то в другой области. Мы поприветствовали друг друга как старые знакомые. Так же и расстались после трёхдневных переговоров.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»