«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 95%

         Все в помещении знали, о чем пойдет речь. БНД угодила в глухой тупик. Нужно либо с большим шумом разоблачить изменника либо тихонько спустить дело "на тормозах", чтобы избежать публичного скандала.
         Наконец Шмидбауэр открыл заседание, но потом дверь снова открылась, и в помещение внесли большой серебряный поднос. На нем были разложены пара дюжин шоколадных конфет. Я не верил своим глазам. Все конфеты были уникальны, ни одной одинаковой. Шмидбауэр был очень доволен. - Ну, давайте, налетайте! Потом он посмотрел на меня. - Вы тоже можете угощаться, - сказал он вежливо. Но я не хотел.
         Ольгауэр начал свой доклад. В деловом тоне, без "если бы да кабы" он объяснил присутствующим создавшуюся ситуацию. Потом меня расспрашивали об источнике и других информаторах. Работой по расследованию собравшиеся были, очевидно, довольны. Но сам случай оставался большой головной болью. В качестве вывода Ольгауэр предложил продолжить расследование.
         Но господа из Федеральной канцелярии не испытывали по поводу его предложения никакого энтузиазма. Усердный Гайгер тут же примкнул к ним. Шмидбауэр взял слово: Этот случай ведь, так сказать, "пятьдесят на пятьдесят". Хватит. Что мы еще такого большого можем накопать? В любом случае, общественность не должна об этом узнать. Представьте себе, что за проблемы возникнут в таком случае. Штаубвассер выразил сомнения: - Но что же теперь делать? Как вы думаете, господин министр, что он может затеять? - Да, господа, я же не могу оставить предателя в Службе. Ни днем больше, чем нужно. Как выдумаете, что он сделает? Вы думаете, он расколется? - спросил шеф у собравшихся. Те ответили общим кивком.
         Пришло время выступления Гайгера. - Итак, он собрал множество досье. Свои знания он не скрывает. Фёртч не упускал ни одного случая, чтобы напомнить о своей выдающейся компетенции. Пока это все проходило достаточно тонко. Недавно в беседе со мной один на один он сказал, что память у него как у слона. Это плохое свойство, сказал он, от которого он не избавится и не оставит его на хранение нам. Этот изощренный намек, которым он хотел надавить на меня, я парировал тем, что от плохих привычек можно избавляться и в старости. Гайгер засмеялся над своим остроумием, которое продемонстрировал Фертчу.
         Но эта история позабавила лишь его одного. Собравшиеся были раздосадованы. Гайгер рассказал еще парочку анекдотов о Фёртче, как начальник Пятого отдела открыто угрожал ему своими знаниями, которые могли бы оказаться компрометирующими, и как достойно Гайгер ему отвечал.
         Развернулась дискуссия об опасности, которая может исходить от шефа отдела безопасности, если его уволят. Было видно, что никто в комнате кроме Ольгауэра, не заинтересован в продолжении расследования. Судя по всему, подозрения против начальника отдела простирались намного дальше и глубже, чем я мог себе представить. В обсуждении приняли участие все, но каждый остался со своей ролью: Шмидбауэр - обманутый, Штаубвассер - испуганно сомневающийся, Ханнинг - озабоченный, Ольгауэр - аналитик и Гайгер - готовый на все карьерист. Мне эта ситуация показалась невероятной и гротескной.
         Так эти господа долго ходили по кругу. Один, вспотевший в буквальном смысле слова, проявил инициативу и сказал, что государственной измене не может быть прошения, но нужно, чтобы набралось достаточно улик, чтобы его выгнать. Другой спросил: - Ну и как это сделать? Все равно нужно сначала поговорить с Немом. (Кай Нем, Федеральный генеральный прокурор - авт.). Еще один заметил: - Но нужно сначала проверить, захочет ли вообще Нем говорить об этом деле. На это Шмидбауэр ответил, что кто-то должен поехать к Нему и узнать, согласится ли тот на неофициальную беседу, чтобы потом решить, можно ли с ним официально поговорить об этом деле.
         Штаубвасер заметил, что Нем в первую очередь подчинен своему прямому начальнику - Федеральному министру юстиции. Если он серьезно подойдет к делу, то следует исходить из того, что история станет известна в министерстве юстиции. Кроме того, министр юстиции у нас от Свободно-демократической партии, а это уже само по себе априори рискованно.
         Ханнинг подчеркнул, что в таких обстоятельствах может последовать разбирательство и в Парламентской контрольной комиссии. Потому если уж беседовать с Немом, то исключительно при условии полной конфиденциальности. Нужно действовать очень тонко, чтобы никто не чувствовал себя обиженным.
         Шмидбауэр продолжал волноваться: - Да, но, да, я все это знаю. Но теперь я хочу спросить, кто же поедет к Нему. "008", как прозвали его впоследствии, вопросительно оглядел собравшихся. Тишина. Все молчали. В душе я ухмылялся. Учитель задал вопрос, и никто из учеников не хочет выйти к доске. - Ну что? - грохотал Шмидбауэр и по очереди глубоко смотрел каждому в глаза. Штаубвассер трусил головой. Он вел себя так, будто он тут вовсе не причем. Тут подал голос Гайгер со словами, которые он очевидно долго взвешивал: - Хорошо, господин министр, Я подумал, что я смог бы это сделать. Видите ли, господин Нем и я не конкуренты. Потому вполне возможно, что я поеду в Карлсруэ.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»