«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 87%

         Предложенный Гершвином синтез джаза и музыки парижских модернистов рассматривался поборниками "нового средневековья" как стратегическая победа. Официальный биограф и сотрудник Гершвина Исаак Гольдберг, сам состоявший в клике Мейбл Додж, писал: "Нам удалось преодолеть моралистические возражения против джаза, которые ничем не отличались от 35-летней давности возражений против рэгтайма, а были лишь изменены, чтобы соответствовать новой эпохе... Корни джаза, как и рэгтайма, тянутся к матросам, чёрной швали, белой швали, в притоны и бордели... Джаз сам по себе является симптомом бунта против рутины - не только безжалостной рутины будничной жизни, но и стерилизующей рутины музыкального академизма. Короче говоря, джаз - это анфан террибль музыкального искусства. Он психоанализировал нашу национальную музыку".
         Затем Гольдберг очерчивает главный смысл успеха, достигнутого Гершвином: ему удалось соединить все музыкальные формы в одну не поддающуюся определению категорию. "В джаз, о котором говорили, что он вызывает лишь "животное возбуждение", Гершвин привнёс сильный привкус того, что мы, за неимением лучшего термина, называем духовными ценностями. Мало-помалу он добавляет к этим измерениям глубину - классическую, романтическую, старинную, современную, атональную, политональную и какую угодно ещё - всё это лишь рубрики для историков и комментаторов. Музыка бывает хорошей или плохой. Всё остальное - верленовская "литература"".
         Совершая в 1924 году кругосветное путешествие, Олдос Хаксли вёз с собой, помимо других культурных ценностей, запись гершвиновской "Rhapsody in Blue" в исполнении оркестра Пола Уайтмена. Пожалуй, ярче всего иллюстрирует тот жаркий энтузиазм, который британская общественность демонстрировала по отношению к Гершвину, при этом очень хорошо понимая, ради чего всё это делается, история о том, как песня Гершвина "Do It Again", увенчавшая концерт Готье в 1923 году и пользовавшаяся наибольшей любовью в кружке Глензера, попала на бродвейские подмостки. Когда Гершвин сыграл её на одной из вечеринок у Глензера в 1922 году, светская львица Ирэн Бордони бросилась к композитору и стала умолять его позволить ей исполнить эту песню в её следующем спектакле на Бродвее. Свою просьбу она высказала, тщательно имитируя южный негритянский акцент и соответствующим образом жестикулируя: "I muss haf dat dam song" ("Мне нужна эта чёртова песня").

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»