 |
 |
Прочитано: 0% |
Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 0% |
Отрадно было читать в "Дуэли", N17, 2006 г. статью Ю. Медведева "Она и он". Сама по себе статья спорная, но её публикация знаменует возврат интереса к биологии в переломный момент, когда генетики оказались у разбитого корыта. Похоже, что без нас - инженеров, металлургов, радистов - они не смогут выбраться из тупика, куда сами себя загнали. Нужен свежий взгляд на их науку. Скорее всего, что-то новое содержится в гипотезе инженера В.А. Геодакяна, но в "Дуэли" она не очень вдумчиво изложена не автором, а Медведевым. Геодакян, ныне сотрудник института биологии развития, в обоснование своей гипотезы должен был бы объяснить, в чём неправы Дарвин, Морган и другие создатели современной синтетической теории эволюции. Медведева это почему-то не заинтересовало и он проиллюстрировал свой текст высказываниями физика и знатока спорта. Ни мнения биологов, ни основные категории генетики (гибриды, мутации, отбор) им вообще не упоминаются.
Судя по всему, В.А. Геодакян понимает, что дарвиновская теория естественного отбора требует модернизации. За полтора века своего существования она не только не получила заметного развития (к ней добавлена лишь молекулярная теория мутаций), но её догматические сторонники не смогли за это время решить ни одной проблемы, на которые указывали Дарвину ещё его современники. Накопилась масса других нерешённых эволюционных проблем, однако в биологии до сих пор всё сводится к примитивным силлогизмам: воробей сер - это покровительственная окраска, снегирь ярок - он привлекает самку, а разнообразие окраски самцов турухтанов нужно, оказывается, для преодоления безразличия пресыщенных самок. Почему воробью не нужно привлекать яркой окраской пресыщенных самок и почему снегирю не требуется покровительственная окраска - ответа нет до сих пор.
В конце XX века удалось доказать значительное влияние полового отбора на ход эволюции живых организмов. Это уже не дарвиновская "борьба за существование", а "красота правит миром" Ф.М. Достоевского. На Гавайских островах часть самок местных сверчков отдают предпочтение самцам, поющим вполне определённую "серенаду". Остальные самки этого же вида выбирают самцов с другой "серенадой". Две популяции разделены лишь музыкальными вкусами сверчковых женщин, и этого оказалось достаточно, чтобы полностью исключить их взаимное скрещивание. Геодакян, разрабатывая свою гипотезу полов, возможно, учёл подобные феномены, Медведев же их проигнорировал.
Нет никакого сомнения, что дарвиновский механизм естественного отбора является необходимой составной частью эволюции живой материи, однако сомнительна достаточность мутаций и отбора для возникновения всех полезных свойств организмов, многие из которых больше похожи на продукты изобретательства природы. Медведев привёл пример эволюционного потемнения крыльев английских бабочек, а задолго до него англичанин Чарльз Дарвин обратил внимание современников, что у многих бабочек на крыльях скопирован не только цвет, форма и расположение жилок листьев, но иногда выражены даже дефекты листьев, вроде пятен грибковых поражений. Кибернетики, пытавшиеся расчётами и машинным моделированием оценить вероятность эволюции раскраски крыльев путём ненаправленных мутаций и отбора, пришли к однозначному выводу: скорее дерево как вид исчезнет с лица Земли, чем бабочки таким методом сумеют повторить рисунок его листьев на своих крыльях.
Редкие слабовыгодные мутации обычно тонут в потоке слабовредных, что сильно замедляет случайную эволюцию. Характерный факт: бактерии, несмотря на свою огромную численность и частые мутации, почти не эволюционировали в течение миллиардов лет, а вся эволюция слонов прошла за 3 миллиона лет. Десятки их видов за это время появились и исчезли, хотя общее количество слонов всех видов не достигло того числа, какое обычно требуется бактериям для закрепления одной полезной мутации. Эволюция живой материи от одноклеточных до человека реально прошла на три порядка быстрее, чем она длилась бы в соответствии с синтетической теорией отбора.
Окончательный крах молекулярной генетики наступил в прошлом году, когда завершилась расшифровка полного генома человека, и неожиданно для учёных выяснилось, что он состоит всего из 22-х тысяч генов, почти как у насекомых. Давно известно, что ген - это не носитель определённого признака будущего организма, как казалось Вейсману с Морганом, а всего лишь программа построения одного конкретного белка или фермента. В геноме человека не обнаружили программу построения хотя бы одной живой клетки. Оказалось, что ёмкости молекулы ДНК недостаточно даже для запоминания этой не самой сложной из программ.
В человеке двести различных видов клеток, каждый из которых представлен триллионами индивидов, размещённых на своих местах в теле и выполняющих в нём свои функции. Клетки объединены в живой организм с большим набором генетически запрограммированных рефлексов и инстинктов. Где всё это записано? В одной единственной молекуле ДНК, как утверждает "центральная догма молекулярной биологии"? В ничтожном количестве её генов? Выход из этого тупика только один: искать в хромосомах другую, пока ещё не открытую невещественную материю генетической памяти, чрезвычайно ёмкую на программы и данные. В поединке "Есть ли биополе?" ("Дуэль", n48, 2004 г., и n3, 2005 г.) было показано, что безмассовое поле любой природы для таких целей не годится. Это должна быть массивная невидимая материя, вроде тахионной.
Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||