«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 66%

         Но мысль об уходе снова и снова посещала "М.С.". 25 февраля 1990 года Черняев писал: "Из реплик в узком кругу, из звонка ко мне Раисы Максимовны я почувствовал, что Горбачев готов уйти. Великое дело он уже сделал, а теперь, мол, сам народ, которому он дал свободу, пусть решает свою судьбу, как хочет и как может. Впрочем, держит его чувство ответственности и надежда, что все-таки еще можно "упорядочить процесс"" (Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С.28).
         Горбачева, стало быть, угнетала неупорядоченность процесса, а проще сказать - хаос, порожденный "перестройкой" в стране. Однако с упорядочением никак не ладилось, и "реформатор" погружался, по выражению наших предков, в "меланхолию, сиречь кручину". Однажды во время отдыха в Крыму в августе 1990 года Горбачев поведал Черняеву: "Работать не хочется. Ничего не хочется делать" (Там же. С.43).
         Перед нами опустошенный политик, для которого бремя власти становится непосильным.
         Подобные настроения овладевали и людьми из ближайшего окружения Горбачева. Один из них, Черняев, впадал периодически в тоску, уныло наблюдая, как "хорохорится М.С., но пороху в нем уже (запись от 24 ноября года. - И.Ф.) нет. Он повторяется не только в словах и манере поведения. Он повторяется как политик, идет по кругу. Он остался почти один" (Там же С.58).
         По ощущению Черняева, "характер событий и действий Горбачева в последние месяцы 1990 года и в последний год его президентства однотипны. Во всем было что-то "последнее", "обреченное"" (Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым: По дневниковым записям. С.392).
         А вот другое признание, сделанное 7 января года: "Просидел весь день на службе. Скукота. Ощущение бессилия и бессмысленности. Даже внешние дела, которые при Шеварднадзе шли благодаря нам, теперь начинают нас "обходить". Мы все больше оказываемся на обочине, в офсайде, в мифологии великой державы. М.С. уже ни во что не вдумывается по внешней политике. Занят "структурами" и "мелкими поделками" - беседами то с одним, то с другим, кого навяжут: то Бронфмана примет, то японских парламентариев, то еще кого-нибудь. Не готовится ни к чему, говорит в десятый раз одно и то же" (Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С.67).
         Чем дальше, тем хуже. 14 января в Верховном Совете СССР выступил с речью Горбачев: "косноязычная, с бессмысленными отступлениями речь. И нет политики. Сплошное фарисейское виляние. И нет ответа на главный вопрос, речь недостойна ни прошлого Горбачева, ни нынешнего момента, когда решается судьба всего его пятилетнего великого дела. Стыдно было все это слушать" (Там же. С.73).
         Теряется всякий стимул и способность к работе. 2 апреля Черняев записал: "Тоска зеленая... уже нет ни "вдохновения", ни мысли... Иссякла "способность", потому что иссякла политика. Осталась от нее словесная шелуха. Новое мышление сделало свое дело... а дальше начатое Горбачевым, увы, продолжают... американцы, создавая "свой" новый мировой порядок. Обессмысливается мое пребывание при М.С. Никакого "импульса". Но бежать стыдно, хотя устал - больше не от работы, а от сознания тупика и поражения. Хотя сделано-то огромное дело - через новое мышление, но это уже... позади" (Там же. С.127).
         "М.С." настолько опостылел всем, что "никакие его слова уже ни на кого не действовали. Поразить народ можно было, пожалуй, только одним - заявлением об отставке" (Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым... С.436).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»