«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 23%

         Вторым фактором, снижавшим точность прицеливания ОПБ-16 (его выявили уже позже) оказалось влияние маятниковой коррекции. Дело в том, что прицел должен "держать" вертикаль. В качестве её аналога использовался отвес в виде маятника, который был смонтирован в самом прицеле. А самолёт постоянно находился в "фугоидном" движении, то есть шёл по траектории длинной пологой волны. Он не выдерживал постоянную высоту и скорость, а летел по вытянутой синусоиде, что приводило к возникновению ускорений, которые, естественно, отклоняли этот маятник, сбивали вертикаль и влияли на величину рассеивания. Лётчик этого не чувствовал, а фугоида появлялась, потому что тяга двигателей не регулировалась и необходимо было вводить в контур управления автомат тяги. Его ещё не было в природе и лишь позже его поставили на самолёт.
         А пока мне пришлось писать инструкцию лётчику, который должен был по обычным пилотажным приборам выдерживать заданные параметры полёта, чтобы не возникали ускорения фугоиды. Когда он это делал, ещё одна из составляющих, которые влияли на рассеивание бомб, минимизировалась, и, в конце концов, после полутора лет работы, мы стали укладываться в норматив. Столь большой срок, как я говорил выше, был обусловлен тем, что мы отрабатывали прицел путём проведения лётных испытаний. Это очень трудоёмкий процесс: то хорошей погоды нет, то у лётчиков политучёба, то самолёты на техобслуживание уходят... А в осенне-зимнем периоде дни, которые можно использовать для проведения продуктивных лётных испытаний вообще можно пересчитать на пальцах. Поэтому результативность такого метода отработки вооружений очень низка. Тем не менее ОПБ-16 был окончательно принят в эксплуатацию, хотя положительное заключение по нему получить оказалось не так-то просто.
         В это время заместителем главнокомандующего ВВС по вооружению был Александр Николаевич Пономарёв, очень колоритный человек, генерал, прекрасно образованный, один из выпускников французской Академии Сен-Сира, обладающий не только инженерными знаниями, полученными дома, но и культурой французской школы. Его брат - Борис Николаевич - был секретарём ЦК КПСС, что тоже в какой-то мере позволяло Александру Николаевичу оставаться независимой фигурой, и навязать ему своё мнение было не так-то просто. А ко всему он весьма недолюбливал генерального конструктора Александра Сергеевича Яковлева. Уж, не знаю, какая кошка между ними пробежала...
         У Пономарёва сложилась определённая тактика по отношению к нашей работе. Когда мы "пришивали последнюю пуговицу" и готовы были к заседанию государственной комиссии, он прилетал накануне, собирал своих полковников, выслушивал их и давал определённые установки-указания. Потом, на другой день, когда прилетает заместитель министра авиационной промышленности Александр Александрович Кобзарёв, главные конструкторы и специалисты и начинается заседание, полковники, ведущие испытание прицела, докладывают свои выводы и, в зависимости от установок, каждый раз находят недостатки, после чего Пономарев картинно разводит руками:
         - Ну, вот, видите, Александр Александрович! Разве можно принимать такую систему?!

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»