«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 85%

         Врагов же со всех сторон больше, чем достаточно. Возьмём для примера председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, которого президент описывает так: "Быть может, в детстве он страстно хотел стать лидером, возглавить что-то, но кто-то победил его и унизил" 122. Да что говорить о президенте, выпускающем мемуары, ещё находясь на своём посту, и дающем подобные оценки о всё ещё действующем (только потому, что его нельзя уволить президентским указом) судье Конституционного суда? А что сказать о причинах незаконного роспуска Верховного Совета, приведшего к трагедии октября-93? Приведённых аргументов прискорбно мало для оправдания 150 жертв только по официальным данным (а неофициальные мы теперь уже не узнаем).
         Мемуары не уделяют внимания и бывшему другу Юрию Болдыреву, которого Ельцин в начале своего первого срока назначил главой комиссии по борьбе с коррупцией, а затем уволил без объяснений, как только ему на стол легли доказательства связи людей из его ближайшего окружения с преступным миром. Ни о чём не подозревавший президент поблагодарил бы Болдырева, вознаградил бы и приказал действовать дальше во имя угнетённого народа. Ельцин же его прогнал. В это время вокруг него происходили невиданные вещи.
         Каждый из его друзей, более или менее грубо изгнанных (вычищенных, выброшенных, эвакуированных) из Кремля, открыл нам один кусочек личности президента. Я согласен, никому из них нельзя доверять полностью, поскольку дворцы Власти всегда кажутся отвратитель-ными, если глядеть на них с помойки, особенно если знаешь, что уже никогда не поднимешься по их мраморным ступеням. Но их свидетельства никак не менее достоверны, чем президентские воспоминания. Один из первых портретов президента принадлежит перу Николая Фёдорова, бывшего министра юстиции, а ныне президента Чувашии. От этого "раннего Ельцина" мурашки по коже. Самые же последние откровения исходят от Александра Коржакова и Николая Егорова, бывшего до июля 1996 года главой президентской администрации. А ещё есть воспоминания бывшего пресс-секретаря Павла Вощанова, бесцеремонно выгнанного из Кремля, и его преемника Вячеслава Костикова, отправленного с глаз долой послом в Ватикан.
         Оставим в покое бывших друзей и обратимся к Костикову, по крайней мере на словах оставшегося верным бывшему шефу. Несомненно, он прекрасно его знает. И говорит о Ельцине, что "у него никогда не было собственной идеологии, собственных демократических убеждений" 123. И далее: "Этот человек желает и может властвовать. Его идеология, его друг, его любовница, его страсть - Власть". И добавляет для тех, кто не понял: "Президент Ельцин неспособен представить себя без Власти и вне её. Его привычка к Власти настолько сильна, что иногда выходит за пределы разумных приличий". Не пытайтесь отыскать хоть намёк на программу, на какую-то политическую идею. Если же добавить, что "к сожалению, часть его окружения подталкивает его переступать эти рамки", то мы получим описание "крайне нездоровой ситуации, когда разворачивается борьба за то, чтобы узнать, кто будет приближён к президенту".
         Кто-нибудь ещё продолжает удивляться, что демократический Кремль превратился в лабиринт электронных устройств, установленных Коржаковым и компанией для подслушивания разговоров конкурентов? В российской печати, и не только оппозиционной (правда, задолго до выборов), публиковались уморительные рассказы о встречах в кремлёвских кабинетах, о "диалогах" глухонемых, высказывавших своё мнение жестами и писавших фразы на клочках бумаги, которые затем сжигались в пепельницах. В следующей главе мы увидим, что прослушивание не пропало даром. Разумеется, всё это делалось в личных целях, как в личных интересах использовалось и всё государство. К тому же эти интересы были одноразового пользования. О потомках здесь никто и не вспоминал. Мы же не в Вашингтоне, где все разговоры в кабинетах Белого Дома записываются на законном основании для истории и окажутся в распоряжении исследователей будущего. Именно благодаря этому мы имеем запоздалое удовольствие узнать, что сказал президент Никсон своим ближайшим сотрудникам в Овальном кабинете 13 мая 1971 года. Речь шла о важном назначении, и президент США деликатно выразился следующим образом: "Я хочу быть уверенным, что это сукин сын, что ему плевать на законы, что он будет делать то, что ему скажут, что он покажет мне любую декларацию о доходах, какую я попрошу, что он будет наседать на наших врагов и оставит в покое наших друзей. Дело ясное. Если это не так, то он не получит должности" 124.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»