«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 15%

         Владимир Нечай покончил с собой, когда понял, что у протектората, в который превратилась Россия, больше не было будущего. Более того, она сама становилась угрозой для будущего всех остальных, в том числе и тех хитрецов, которые считают, что навсегда обезвредили и унизили страну, пугавшую их на протяжении пятидесяти лет. У гроба Владимира Нечая мысленно собрались все лучшие представители российской интеллигенции. Которые имеют мало общего с так называемыми "творческими" интеллигентами - в основном с московской пропиской. Те продались не моргнув глазом тому, кто больше дал, довольствуясь подбиранием крох, падающих со стола новых русских богачей. Кое-кто даже разбогател, остальные ограничились подачками. И все подтвердили горький диагноз Варлама Шаламова, согласно которому "когда писатели и интеллигенты попадают в кандалы, то готовы ползать перед любым полуграмотным идиотом". Остаётся только напомнить, что российские интеллигенты только-только освободились от цепей. На первый взгляд, они были свободны в своём выборе. Они должны были помнить прошлое. И всё же они немедленно решили заковать себя обратно, собственными руками.
         У всех на совести - даже у тех, кто не подписал, но промолчал - письмо к Ельцину, опубликованное в "Известиях" 5 октября 1993 года, спустя два дня после бойни в Останкино и в Белом доме. Это письмо, как писал Зиновьев 4, "не имело прецедентов по подлости, жестокости и цинизму", к тому же "не было продиктовано насильно, оно являлось выражением доброй воли его авторов, то есть их подлинной природы. Подписавшие письмо называют восставших убийцами (хотя именно они и были убиты!), фашистами (хотя настоящими фашистами были как раз их убийцы!) и так далее. Они благодарят Бога за то, что армия и органы правопорядка покарали повстанцев (и здесь я хочу добавить, что не столько армия, сколько группы наёмников в форме и в гражданском, нанятые в последний момент. - Дж. К.). Они призывали президента запретить все коммунистические и националистические партии, закрыть все оппозиционные газеты и признать нелегитимными Съезд народных депутатов и Верховный Совет..."
         Трудно найти мужество и спустя три года - и какие! - заняться самокритикой. Тяжело объяснять самим себе, что самое страшное - хотя и раньше о его наступлении предупреждали многочисленные симптомы - началось именно тогда, с их одобрения. Нелегко признать, что Конституция, хитростью навязанная стране через три месяца после кровопролития, была написана под аплодисменты и с участием московской "творческой" интеллигенции. Невыносимо смотреть в лицо друг другу после того, как выяснилось, что народ, чьи чаяния, как им казалось, они выражали, придерживался противоположного мнения. Когда "Независимая газета" 5 спросила у группы подписантов, повторили бы они те же самые слова три года спустя, почти все хором ответили, что да, конечно, они подписали бы снова, хотя, может быть, тон воззвания, использованные выражения, да, да, кое-что они бы подредактировали. Некоторые дошли до того, что оправдывались тем, что даже не читали текст, который согласились подписать. "Вы понимаете, в такой момент... Ведь коммунистическая опасность была... Ведь опасность фашизма..." Единственный, кому стало стыдно - Юрий Давыдов, на вопрос газеты ответивший: "Каждый имеет право совершить глупость. Но в данном случае было бы лучше не воспользоваться им".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»