«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 72%

Часть 7. Падение Горбачёва

         Факты политической жизни рокового для страны периода 1988-1991 годов хорошо известны, и я не хочу вдаваться в них. Скажу о другом. Для каждого из нас те или иные политические события, государственные решения, деяния руководителей преломляются в нашей личной жизни и работе, наших переживаниях и представлениях об обществе, идеологии, наконец, об окружающих нас людях. Они по-разному воспринимаются и оцениваются в меняющейся обстановке, от чего нередко меняется наше мнение об окружении и друзьях. Как и И. С. Тургенев, мы иногда говорим себе: "И я сжёг все, чему поклонялся. Поклонился тому, что сжигал".
         Но, откровенно говоря, в те годы, когда закладывались основы будущей трагедии распада страны и партии, я ещё не сжигал своего уважения и веры в М. Горбачёва. Что бы ни говорили и ни писали о нём сегодня, это был, несомненно, неординарный, талантливый человек, искренне пытавшийся вывести страну из кризиса. Другое дело - способны ли были он и его окружение это сделать.
         Конечно, закрадывались сомнения в искренности М. Горбачёва, но скорее не с политических, а с общечеловеческих, моральных, личных позиций. Я почувствовал, что Горбачёвы (уверен, в первую очередь Раиса Максимовна) не хотели бы по многим причинам видеть меня во главе 4-го управления.
         При всех руководителях страны я вёл большую научную и общественную работу, в связи с чем мне приходилось выезжать за границу. Все генеральные секретари с пониманием относились к этим поездкам. Однажды, когда я выступал с лекцией в Риме, у М. Горбачёва возникли не очень серьёзные проблемы из-за небольшой травмы головы. Когда мы встретились с ним после моего возвращения, он, рассказав о случившемся, как бы вскользь, но с укоризной заметил: "А знаешь, Пономарёв (тогда - секретарь ЦК) сказал мне, узнав о травме: "Чазову надо сидеть в Москве, а не разъезжать. В любой момент у Генерального секретаря могут возникнуть проблемы со здоровьем, ведь никто не застрахован, а начальник 4-го управления в это время прохлаждается за границей"". Тогда я расценил этот инцидент как выпад Пономарёва против меня и возглавляемого мной движения врачей, боровшегося с ядерной угрозой, которое он считал вредным. Попробовал бы Пономарёв, подумал я, поднять в тридцати шести самых консервативных странах мира тысячи врачей на борьбу за ядерное разоружение, за мир, тогда бы он понял, как мы, небольшая группа моих коллег, советских учёных и врачей, "прохлаждались" за рубежом. И только позже, покинув 4-е управление, я понял, что это был как бы намёк мне на необходимость ограничить свою деятельность рамками заботы о благополучии руководства страны.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»