«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

         Когда вспоминаешь историю, нельзя кривить душой и изворачиваться, надо быть честным и откровенным. Признаюсь, тогда я отдавал себе отчёт в том, что мой звонок - это не соболезнование по поводу умирающего Генерального секретаря, а предупреждение возможному кандидату на этот пост, чтобы он начинал активно действовать.
         10 марта 1985 года К. У. Черненко не стало. Развязка наступила вечером, около половины восьмого. Вступал в силу негласный протокол, который я уже хорошо освоил, провожая в последний путь за три года третьего руководителя страны. Надо информировать второго человека в партии и никого другого, а уже он принимает решение о дальнейших шагах. 10 марта был выходной день, и я нашёл М. Горбачёва, позвонив на дачу. По разговору понял, что у него уже продуман весь план прихода к власти. "Я сейчас буду собирать Политбюро и секретариат, а ты к десяти часам подъезжай в Кремль, доложишь о болезни и причине смерти", - коротко ответил он, и было заметно, что он явно спешил.
         В марте 1990 года, покидая пост министра, я пришёл официально попрощаться с М. Горбачёвым. К этому времени мы были уже далеки друг от друга, и визит носил больше протокольный характер. В разговоре Горбачёв неожиданно затронул тему смерти Черненко, со дня которой прошло уже пять лет: "Знаешь, они (я понял, что это - о бывшем окружении Черненко, части старого аппарата ЦК, потерявшего или теряющего свои позиции и власть) распространяют слухи, что смерть Черненко была ускорена для того, чтобы я занял пост Генерального секретаря".
         Меня удивила не тема разговора, а та эмоциональность, с которой это было сказано. "Михаил Сергеевич, - ответил я. - Стоит ли обращать внимание на пустую болтовню? Вспомните, когда Черненко избрали Генеральным секретарём, все возмущались, как можно было передавать власть в руки тяжелобольного человека. Когда я возвращался с пленума вместе с Г. Арбатовым, он меня прямо спросил, информировал ли я Политбюро, ЦК о состоянии здоровья Черненко. Я ответил, что в Политбюро лежит не одно официальное заключение консилиума врачей о его тяжёлой болезни. Если же говорить о сугубо медицинской стороне, то нам, врачам, и Константину Устиновичу повезло, что мы смогли его спасти ещё в 1983 году. Его лечил не только Чазов, не только ведущие врачи страны. По просьбе самого Черненко Хаммер из США привозил ему ведущего пульмонолога, который полностью согласился и с нашим диагнозом, и с проводимым лечением".
         Мой ответ, как мне показалось, успокоил М. Горбачёва...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»