«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 49%

         Поединок напомнил мне давний фильм "Перед судом истории". Его главным героем был известный русский националист, депутат Думы, принимавший участие в процедуре отречения царя Николая, Василий Витальевич Шульгин. Я познакомился с ним в 1967 году в Гаграх, в Доме творчества. Они с женой сидели в столовой за соседним столиком. Меня, конечно, распирало любопытство, и я нашёл повод заговорить. Познакомились. Порой после завтрака мы прогуливались по набережной, к нам присоединялся и упоминавшийся Дмитрий Жуков, тогда ещё не подаривший "Литературке" сталинскую корову.
         Шёл год 50-летия Октябрьской революции и, естественно, беседы наши касались и этой темы. На наши расспросы, как он смотрит на всё то, что видит вокруг, он отвечал: "Мы, русские монархисты, хотели видеть Россию могучей и процветающей. Большевики сделали её такой. И это меня с ними мирит". Что ж, мудрый старик. Ему было тогда девяносто лет, и я впервые в жизни видел человека такого возраста. Следующим повстречавшимся мне долгожителем был Лазарь Моисеевич Каганович, к которому я попал на его последний день рождения в 1991 году, когда ему исполнилось 98. Помню, он особенно призывал быть бдительными по отношению к Гавриилу Попову. Чубайса, Немцова, Собчака, кажется, ещё не было на горизонте. Впрочем, это другая история.
         А фильм "Перед судом истории" строился как беседа в разных интерьерах, в том числе в недавно построеном Дворце съездов, Шульгина с каким-то историком, возможно, это был отец Сванидзе, секретарь парткома Политиздата.
         И вот перед нами был человек, за плечами которого десятилетия бурной политической деятельности, долгие годы эмиграции, крушение монархических идеалов, несколько знаменитых книг и несколько лет во Владимирском централе, да ещё отличный русский язык и благородные манеры, а против него - нечто безликое, безымянное, скучное с языком политброшюр. Разумеется, все человеческие симпатии были на стороне Шульгина. Фильм, как идеологическую диверсию, вскоре сняли. Может быть, по докладной записке одного из Каролингов.
         Вот и теперь. Передо мной был широко известный талантливый писатель, главный редактор острой и яркой газеты, человек богатейшей биографии, свидетель и участник многих военных конфликтов в разных углах планеты, он говорил так убеждённо и страстно, словно от этого зависела его жизнь, а против него стоял и что-то бубнил облысевший и поседевший на вранье карлик ельцинской демократии, за спиной которого не было ничего, кроме коридоров Политиздата (когда папе носил обед) и телестудий. Но сопоставьте его ещё и с Шульгиным. Тот, будучи одним из первых воителей против Советской власти, ещё и отведавший по милости коммунистов тюряги, примирился с ними, а этот, всю жизнь жравший по три советских пирожных сразу, всё проклинает её. Ну, конечно же, это болезнь, патология, хроника. И уже, видимо, лечение бесполезно...
         А Проханов опережал противника уже на 15 тысяч голосов...

* * *

         Но что же этот бурбон бубнил? Господи, да всё то же! "Сталин перетрусил в начале войны..." И знать, со страху к должности Генсека и главы правительства в первые же недели взвалил на себя посты председателя Ставки, наркома обороны и Верховного главнокомандующего, т. е взял полную ответственность за судьбу страны.
         "Немецкие потери в пять раз меньше советских!.." Будто не знает попка, что немцы намеренно, сознательно, по плану уничтожали мирное население, а мы спасали от голода и немцев, и поляков, и венгров... "Александр Солженицын, которому однажды загнали раскалённый шомпол в задний проход, свидетельствует..." Да не ему загоняли-то, а одной ныне вдовствующей тувинке, и не в задний, и не однажды, и не шомпол, хотя, конечно, и раскалённый... Почитайте хотя бы книгу Александра Островского о Солженицыне "Прощание с мифом", на худой конец мою - "Гений первого плевка". Там всё сказано о шомполах.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»