«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 67%

         И тут невольно приходит на ум: если Молотова все-таки согласилась принять Монголия, то кто согласился бы хоть временно, хоть за большие деньги приютить в своей стране мудреца Млечина хотя бы сторожем на телевидении? Думаю, что даже Израиль не согласился бы.
         После Молотова естественно поинтересоваться, что Млечин пишет в хронологическо-биографическом смысле о Сталине. Читаем: "Есть документы, из которых следует, что он родился не в 1879 году, а в 1878". Вслед за Радзинским, поднявшим сию грандиозную тему еще в 97-м году, об этом писали не меньше полсотни олухов царя небесного. Допустим, да, в 78-м. И что?
         Но не так прост Млечин и его наставники. Он дает слово своему любимому проф. Наумову: "Похоже (!), за этим стояло желание скрыть следы общения с жандармским управлением во время пребывания в тюрьме..." Похоже, полупочтеннейший, что вы из числа именно тех, кто с помощью таких вот предположений и орудовали в 37-м году. Это подтверждает и дальнейшее его рассуждение: "Особых отношений, скорее всего, не было, но (!) какие-то колебания (!) могли быть. И Сталин не хотел, чтобы кто-то об этом узнал". О колебаниях. Да, да этот профессор именно из той породы и тех времен, когда на допросах спрашивали: "Были колебания в проведении генеральной линии?" Профессор уверен: колебания могли быть! А я думаю, что у профессора никогда не было колебаний: соврать или нет? Он еще в 88-м году вылез в "Московской правде" с давно разоблаченной фальшивкой об агентурной работе Сталина на царскую охранку. Потом газета вынуждена была извиниться за публикацию этой давно протухшей клеветы. В разоблачении грязных измышлений Наумова тогда, в 88-м, на страницах "Нашего современника" принял участие и я. В 95-м этот профессор фигурировал в моей книге "Победители и лжецы"...
         Что дальше? От Сталина, конечно, к Ленину. Что о нем в смысле хронологии? Тут вершина, дальше которой уже некуда: "Однажды 21 января на дружеской вечеринке по случаю очередного дня рождения Ленина..." Вы только посмотрите, как прет из него оригинальность! Чудотворец! День смерти превратил в день рождения...
         Достойным завершением хронологического сюжета может быть заявление Млечина о том, что одно прискорбное событие произошло у нас в стране "29 февраля 1939 года"... Но ведь не было такого дня в том году. Тут уж и не знаешь, что это. То ли подвиг покруче подвига Иисуса Навина, остановившего солнце и продлившего на несколько часов день, то ли подражание гоголевскому психу Поприщину, который записывал в дневнике: "Сегодня, 43-го мартобря..."
         Издательство строго предупреждает всех: "Воспроизведение любой (!) части книги воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые (!) попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке". О-го-го... Судя по всему, такое суровое и, кажется, небывалое в нашей издательской практике предупреждение продиктовано твердой уверенностью в том, что как только замечательная книга выйдет, так на нее и набросятся орды книжных пиратов, так и растащат по углам все ее сокровища. Но что-то не слышно...
         А между тем, в вопросе воспроизведения чужого текста у автора и у самого рыльце в пушку. У него то и дело встречается пересказ "своими словами" того, что мы уже давным-давно встречали то в фантастических сочинениях Эдварда Радзинского, то в залихватских воспоминаниях Давида Ортенберга, то еще где.
         Да что там пересказ! Вот, например, читаем у Млечина об обсуждении в Ставке весной 1944 года одного оперативного вопроса: "Жуков развернул карту и начал докладывать.
         Сталин нервничал: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально всматриваясь своим колючим взглядом то в Жукова, то в карту, то в Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и терял контроль над собой". Довольно живописно. Однако это не что иное, как незакавыченная цитата из воспоминаний Жукова (первое издание, с. 558). Все творчество Млечина состояло здесь в том, что вместо "пристально поглядывая" он написал "пристально всматриваясь" да еще присобачил "колючий взгляд", а в самом конце у Жукова написано "когда был чем-либо неудовлетворен", а Млечин эту простую неудовлетворенность превратил в постыдную утрату контроля над собой. Смысл сих маленьких, но дурно пахнущих отсебятинок и переделок ясен: сочинителю уж очень хотелось создать отталкивающий образ Сталина.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»