«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 55%

         Шагай вперед, комсомольское племя.
         Шути и пой, чтоб улыбки цвели...
         Мы покоряем пространство и время.
         Мы молодые хозяева земли...

         Так и было. А кто ныне хозяева земли, ее недр, заводов и фабрик? Смотрите все тот же журнал "Форбс". Там эти хозяева названы по именам. Сто красивейших имен...

         Когда страна быть прикажет героем.
         Из нас героем становится любой...

         Ну, не любой, конечно, это естественно, не следует понимать буквально, тут поэтическое преувеличение, кое-кто стал не героем, а злобным клеветником войны, но отрицать массовый героизм советских людей во время Великой Отечественной на фронте и в тылу не посмел еще никто, кроме автора "Архипелага".

         Мы можем петь и смеяться, как дети.
         Среди упорной борьбы и труда,
         Ведь мы такими родились на свете.
         Что не сдаемся нигде и никогда.

         Что тут не так? Почти вся Европа, чуть-чуть потрепыхалась и покорно легла под Гитлера, а мы нигде и никогда не думали сдаваться, - даже в дни, когда враг стоял в 27 верстах от Москвы, даже когда он вышел к Волге, даже когда он водрузил свой флаг на Эльбрусе.
         А "Песня о родине" Дунаевского на слова того же Лебедева-Кумача! Да это был наш второй гимн, ее мелодию ловили во всем мире - она была позывным Советского радио.
         Профессор М. Белов писал недавно в "Патриоте" No 19: "С удивлением и возмущением услышал я недавно интервью "Радио России" патриарха Алексия, который утверждал, что слово "родина" до нападения фашистской Германии было у нас чуть ли не под запретом, что только когда пришла нацистская беда прозвучали слова "братья и сестры", вспомнили имена Александра Невского, Димитрия Донского, Минина и Пожарского". Профессор объясняет это нелепое заявление тем, что, мол, Алеша Ридигер был до войны малолетком и не помнит то время. Думаю, что дело не в этом. Когда началась война ему все-таки шел тринадцатый год, но, сын настоятеля церкви, жил он, за исключением последнего советского года перед войной, в буржуазной Эстонии. Возможно, там и был запрет на слова "родина", не знаю...
         Но думаю, что в истории со словом "родина" длительное проживание вне России ни при чем. Вот же Надежда Мандельштам всю жизнь прожила здесь, но уверяет в своих воспоминаниях, что слова "честь" и "совесть" в сталинское время "совершенно выпали у нас из обихода - не употреблялись ни в газетах, ни в книгах, ни в школе". А между тем, она не могла не помнить хотя бы о том, что тогда в газетах и школах, и на всех идеологических перекрестках красовались слова Ленина, сказанные еще до Октябрьской революции: "В партии мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи". На тех же перекрестках сияли слова Сталина из доклада на XVI съезде партии: "В нашей стране труд стал делом чести, делом славы, делом доблести и геройства".
         Но что Мандельштам! Вот эстрадная певица Изабелла Юрьева. Тоже всю жизнь прожила в России, в СССР, и ухитрилась дотянуть до ста лет, восемьдесят из них мурлыкая песенки о радостях и печалях любви. И вот, выступая в день своего столетия по телевидению, заявила, что при Сталине порядки царили такие ужасные, что невозможно было произнести с эстрады слова "любовь", "люблю", "любимый" - тотчас хватали и волокли на Лубянку.
         Что тут сказать? Вранье Мандельштам объясняется, конечно, антисоветской злобностью. А в случае с Юрьевой мы были свидетелями или достопечального факта старческого слабоумия, или какого-то ловкого телетрюка, когда старушка разевала рот, а слова произносил какой-то чревовещатель-антисоветчик.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»